— Друг, — улыбнулся он, — благодарю за теплый прием.
— Воистину, ты друг. — Усама крепко пожал руку тамплиера. — Здесь, в горах, равно как и в пустыне, незнакомцев не бывает: только друг или враг. Но поспешим, отец мой ждет.
И посланцы ордена последовали за Усамой по подвесному мостику через узкий, но очень глубокий провал. Они обрадовались, достигнув скользкой каменистой тропинки, что вела под своды ворот и дальше, в главный двор, над которым высилась квадратная центральная башня. Де Пейн постарался скрыть удивление: двор был не пыльным и грязным, как он ожидал, — нет, то было море густой зеленой травы, расплескавшееся и тянувшееся в другие дворы крепости. Усама провел их через главный двор и свернул налево, в следующий. Де Пейну этот двор напомнил богатое поселение с домами, крытыми соломой, конюшнями, житницами, кузнями. И снова густой зеленый ковер травы, колодцы и фонтаны, небольшое водяное колесо, сады и квадратные грядки с травами, съедобными и целебными, — все красивое и ухоженное. Когда они уже въехали в крепость, погашенные перед тем или прикрытые костры снова ярко вспыхнули, в небо потянулись струйки дыма. Тамплиеры спешились, слуги увели их коней, поклонившись гостям и сверкнув белозубыми улыбками. Провансальцев проводили в отведенное им помещение, в дальний конец крепости — там, заверил Усама, их ждут мягкие постели и сытная еда. Затем он, щелкнув пальцами, подозвал одного из своих людей и что-то прошептал ему на ухо. Тот сейчас же поспешил прочь. Усама повернулся к гостям, откровенно наслаждаясь их удивлением.
— Чего ожидал ты, достопочтенный Эдмунд? Что здесь обитает банда головорезов, подонков-грабителей с большой дороги?
— Мы проезжали мимо трупов казненных…
— Когда я въезжаю в Иерусалим или Триполи, трупов казненных я вижу куда больше, — заметил Усама. — Идемте, отец ждет.
— Твой отец — Шейх аль-Джебель?
— И да и нет. Наш Великий магистр постоянно находится в Аламуте, мой же отец Низам — его халиф[57] в здешних горах. Однако ему дано право по своему усмотрению пользоваться титулом своего повелителя.
Он повел их назад, через главный двор в центральную башню. Де Пейн не переставал удивляться. Центральные башни франкских замков — донжоны — были холодными, полутемными, грязными; они были предназначены лишь для обороны во время военных действий. Здесь все было по-другому. Широкие окна так хитро прорезали в стенах, что в любой час дня сквозь какое-нибудь из них лился солнечный свет. Пол покрывали разноцветные плитки, образовывавшие замысловатые геометрические узоры. Мрачные стены были скрыты под яркими полотнищами. Воздух был очищен благовонной миррой, которую разбрызгивали над жаровенками с горящими углями, а сверх того напоен нежными ароматами: всюду были расставлены корзиночки с измельченными листьями и семенами редких растений.