Полицмейстер повесил трубку, распрямил плечи, потер ладони в предвкушении чего-то необычного, волнующего, громко крякнул.
Сонька тоже повесила трубку в номере, озабоченно посмотрела на дочь.
— Вот оно и начинается, — произнесла задумчиво.
— Что, мамочка? — не поняла дочка, выглянув из ванной комнаты.
— Господин полицмейстер пригласил меня домой. Говорит, семью отправил на дачу.
— Думаешь, тебя там могут взять?
— Не исключено.
— Может, собирать вещи?
— Прихвати самое необходимое. И главное — не забудь паспорта.
— А княжну я еще увижу?
— Ты побудешь с ней, пока я разберусь с Василием Николаевичем. Надо довести с ним игру до конца.
Зазвонил телефон, Сонька сама сняла трубку.
— Княжна?.. Что случилось? Да, собираемся к вам.
— Мам, мне тоже не по себе.
— Все будет хорошо, Миха, — подмигнула ей воровка. — Разве нам впервой гонять шашки на доске?
Карета полицмейстера стояла во дворе княжеского особняка, сам Василий Николаевич сидел в экипаже, нетерпеливо ждал, когда Сонька выйдет из дома.
Поодаль прохаживался привратник Семен, поглядывая на полицейского чиновника с почтением и страхом.
Воровку тем временем остановил дворецкий, молча вручил ей письмо, оставленное ночью Таббой.
— Что это? — спросила она.
— Письмо.
— От кого?
— Ночью привезла госпожа Бессмертная.
Сонька пробежала глазами написанное, нахмурилась.
— Госпожа Бессмертная? — переспросила она, не сразу поняв, кто это. — Ах да, прима оперетты.
— Совершенно верно.
— Почему — она?
— Думаю, княжна объяснит более внятно.
Воровка направилась было в сторону покоев Анастасии, однако Никанор довольно настойчиво напомнил:
— Мадам, вас ждет господин полицмейстер.
Сонька еще раз прочитала полученную записку, с иронией бросила:
— Лучше позже, чем никогда, — и кивнула дворецкому: — Передайте дочери, я скоро вернусь.
— Передам непременно, — склонил тот голову и проследовал за гостьей во двор.
Никанор помог ей сесть в карету, привратник Семен открыл ворота, и экипаж выкатился на Фонтанку.
Семен долго и внимательно смотрел им вслед.
Карета полицмейстера, сопровождаемая охранной повозкой, ходко неслась по улицам. Василий Николаевич сосредоточенно молчал, глядя перед собой, Сонька посматривала по сторонам, запоминая дорогу.
Неожиданно ее внимание привлекло какое-то шумное сборище.
Человек пятьдесят мужиков и баб, с хоругвями, одетые во все черное, били окна магазина, гонялись за какими-то людьми, сбивали их с ног и, когда те падали, отчаянно дубасили их сапогами до крови, до воплей о помощи.
— Что это? — повернулась Сонька к полицмейстеру.
— Жидов бьют, — спокойно ответил тот.