ТЕРРОРИСТ РОКОТОВ ПОГИБ НА МЕСТЕ.
ОБЕР-ПОЛИЦМЕЙСТЕР И ПОЛИЦМЕЙСТЕР СКОНЧАЛИСЬ, НЕ ПРИХОДЯ В СОЗНАНИЕ.
КТО СТОИТ ЗА КРОВАВЫМ ТЕРРОРОМ?
ЗАДЕРЖАН ОДИН ИЗ УЧАСТНИКОВ ПОКУШЕНИЯ.
Анастасия раскрыла одну из газет, села на диван, стала читать:
— «…Как только карета с полицейским начальством выехала на набережную Екатерининского канала и почти домчалась до Спаса на Крови, некий человек буквально бросился под колеса экипажа и метнул бомбу в открытое окно кареты. Взрыв был такой силы, что обер-полицмейстер и его заместитель, полицмейстер Агеев, были буквально выброшены на булыжник, и никакая медицинская помощь им не понадобилась. Они были изуродованы и мертвы…» — Девочка взяла следующую газету, нашла там другой текст. — И вот еще: «Бомбистом, по первой версии, оказался поэт Марк Рокотов, известный модными декадентскими стихами и экстравагантной внешностью. Агентами задержан пособник террористов, некий господин Тобольский, поляк по национальности, недавно вернувшийся из сахалинской ссылки также за попытку убийства».
Княжна отложила газеты, озабоченно посмотрела на воровок.
— Такие вот страшные новости.
Михелина молчала, вращая пустую чашку в блюдце.
— Я знала этого пана, — сказала неожиданно Сонька.
— Пособника?
— Мы вместе были на каторге.
— Вы были на каторге? — ужаснулась Анастасия.
— В моей жизни, милая девочка, многое было. Так что держись от нас подальше, — усмехнулась воровка и обратилась к дочке: — Надо срочно делать ноги, Миха.
— Делать ноги? — не поняла княжна.
— Ну, бежать, — объяснила Михелина и с иронией спросила мать: — Куда бежать? Только высунемся, тут же схватят.
Анастасия подошла к Михелине, обняла ее.
— Я не отпущу ее. Она — моя сестра.
— А моя дочь, — засмеялась Сонька.
— Все равно не отпущу!.. — Княжна с мольбой посмотрела на Соньку.
— Начнут искать и сюда доберутся, — объяснила Михелина.
— Не доберутся. Я никого не впущу в дом.
— Ну и сколько лет нам придется здесь куковать? — Воровка снисходительно усмехнулась. — С ума съедем в этих стенах.
— Хорошо, — нашла выход Анастасия. — Я поеду с вами. Денег у меня хватит, будем ездить по всему свету. А потом о вас забудут, и мы вернемся.
Это вызвало невеселый смех у обеих воровок. Княжна обиженно посмотрела на них.
— Чего вы?
— Ты — чудо, — поцеловала ее Михелина и перевела взгляд на мать. — Может, переждем немного? А то вдруг нарвемся.
Та пожала плечами, печально улыбнулась.
— Все равно когда-нибудь нарвемся.
В пустой комнате, на голых стенах которой, кроме окна, больше ничего не было. Тобольского допрашивал Егор Никитич Гришин. Смотрел на задержанного с откровенной неприязнью, если не с ненавистью. Поляк же, напротив, был предельно спокоен и собран.