Возле стенки с прямой спиной и шеей сидел на табуретке судебный пристав Фадеев.
— Имена и адреса сообщников, — вел допрос следователь.
— Не понимаю, о чем вы говорите, — с недоумением произнес пан.
— Вы подозреваетесь в том, что способствовали покушению на высокопоставленных лиц департамента полиции.
— У вас нет доказательств, господин следователь.
— Будут.
— Когда будут, я отвечу на любой ваш вопрос.
— Вы отбывали каторжный срок на Сахалине.
— Да, я был сослан туда за покушение на убийство.
— Значит, история повторяется?
— Не понимаю, о чем вы.
— Убийство, здесь пособничество в убийстве. Не слишком ли все близко?
Пан Тобольский снисходительно усмехнулся, пожал плечами.
— Никакой близости. В давней истории, за которую я отбыл полагающийся срок, было желание наказать подлеца. К сожалению, не получилось. Здесь же… здесь к теракту я не имею никакого отношения.
— Егор Никитич, — не выдержав, подал голос судебный пристав, — дело тухлое. Господин играет в несознанку, а ты вертишься вокруг да около. Может, кликнуть «ваньков»?
— Успеем, — отмахнулся тот и снова повернулся к допрашиваемому. — Вы понимаете, что вам светит, господин Тобольский?
— Ничего не светит, — просто ответил тот. — Ваши агенты задержали совершенно невинного человека, и теперь шьете ему дело. Вам надо отчитаться перед начальством?
— Нам надо добиться вашего признания.
— В чем?
— В пособничестве содеянному террористическому акту.
Поляк перебросил ногу на ногу.
— Не по адресу.
— Почему во время взрыва вы оказались на Екатерининском канале?
— Я каждый день совершаю подобные прогулки.
— Но после взрыва вы бросились бежать.
— Да, это так. Я испугался.
— Вас ждала карета.
— Во время прогулки меня всегда поджидает экипаж.
— О чем вам говорит имя Марк Рокотов?
— Марк Рокотов? — Пан задумался. — Кажется, это известный и модный поэт.
— Вас не однажды видели вместе.
— Не исключено. Я относился к поклонникам поэта.
— Вам известно, что он входил в благотворительный союз «Совесть России»?
— Нет, неизвестно. Хотя не исключаю, что он мог входить в какой-нибудь союз. Сейчас это модно.
— Но вы ведь финансировали эту «Совесть России». Или позабыли этот прискорбный факт?
Поляк рассмеялся.
— Если факт прискорбный, зачем же мне помнить, господин следователь?
— Егор Никитич, — снова не выдержал Федор Петрович, — у мужиков кулаки чешутся.
Тот не обратил на него внимания, продолжал смотреть на задержанного затуманенными гневом глазами.
— Рокотов при взрыве погиб. Теперь всю ответственность за случившееся вам придется взять на себя.
— Мне необходимо обратиться к адвокату, — поняв сложность ситуации, твердо заявил пан Тобольский.