— Видимо, мигрень, — со слабой улыбкой ответила Табба. — Простите меня…
— Может, велеть принести таблетку?
— Спасибо, кажется, проходит.
— Вы способны выйти сегодня на сцену?
— Я — актриса, Гаврила Емельянович.
— Я бы рекомендовал мадемуазель принять таблетку, — подал голос следователь, — потому как разговор нам предстоит трудный.
— Трудный? — подняла брови артистка. — По какой причине?
— По той самой, которая вызвала ваши слезы.
Табба попыталась улыбнуться, села поувереннее.
— Знаете, я устала от недомолвок и двусмысленностей. Не могли бы вы выразиться пояснее?
— Отчего же нет? Конечно могу. — Егор Никитич покинул кресло, прошелся по кабинету. — Вам известно, что вчера от разрыва бомбы погиб известный поэт господин Рокотов?
Глаза примы немедленно наполнились слезами, и она не смогла скрыть их.
— Да, известно.
— У вас слезы? — удивившись, остановился напротив нее следователь.
— Да, слезы.
— Причина?
Она пожала плечами.
— Наверное, я слабая женщина, и любая смерть способна меня тронуть.
— А гибель двух полицейских чинов вас не трогает?
— Отчего же?.. Это трогает так же.
— Госпожа Бессмертная, — неожиданно обратился к ней официально директор, — мы бы не советовали играть здесь в прятки. Причина ваших слез, вашего состояния нам хорошо понятна. Господин Рокотов, ваши чувства, ваш роман — все известно. Поэтому будем говорить откровенно, не тратя лишнего времени и больше думая о вашем будущем.
— Что я должна сделать? — вытерев глаза и сунув за рукав платочек, тихо спросила Табба.
— Кого вы знали из близких господина поэта? — Егор Никитич продолжал стоять напротив артистки.
— Пожалуй, никого… Разве что господина… — Она попыталась вспомнить имя. — Не помню… Он поляк…
— Пан Тобольский, как он себя величает?
— Наверное.
— Что было между ними?
— Мне неизвестно. Я познакомилась с паном Тобольским благодаря моей матери.
— Соньки Золотой Ручки?
— Да, — тихо ответила прима и опустила голову.
— Что связывало вашу мать с данным господином?
— Он был влюблен в нее и пытался разыскать.
— Здесь, в Петербурге?
— Да, в Петербурге. — Она слабо улыбнулась. — Он даже пришел однажды в театр и предложил стать моим меценатом, лишь бы я помогла найти Соньку. Видимо, весьма состоятельный человек.
— Весьма, — кивнул следователь. — Вы отказались ему помочь?
— Отказалась.
— Причина?
— Я не знала, где она находилась в то время… И второе — я решила навсегда забыть и мать, и сестру.
Гришин удовлетворенно кивнул.
— Вы сказали: «я не знала, где она находилась в то время»… Сейчас вам известно ее местонахождение?
— Нет.
— Мы условились говорить серьезно, — заметил директор театра.