— Вы хотите с ним уехать?
Сонька пожала плечами.
— Возможно. Но меня ловят. И потом, я с Михой.
— Она останется у меня.
— Нет, — покачала головой женщина. — Это невозможно. Однажды я отказалась от нее, второй раз этого не будет.
— Я вас не понимаю. — Княжна действительно не понимала взрослую женщину.
— Я сама себя не понимаю, — тихо произнесла воровка и неожиданно, как бы спонтанно предложила: — А что, если он пока поживет с нами?!
— Здесь?.. В доме?
— Да. — Сонька впилась в княжну глазами.
— А он кто?
— Никто!.. Нищий!.. Бродяга!.. Варнак по-нашему!
Глаза Анастасии заблестели от испуга.
— Мы хотите привести его в мой дом?
— Не хочу. Спрашиваю!.. Но он ничего не тронет!.. Я буду следить!.. Ему, детка, сейчас нужна помощь как никогда. Иначе он погибнет!
Княжна растерянно молчала.
— А что скажет Миха?
— Пусть это будет твое решение!.. Ты спросила, я тебе случайно рассказала. И ты приняла решение.
Лицо Соньки просило, умоляло, уговаривало.
— А кем он здесь будет? — спросила девочка.
— Кем угодно. Дворником. Рабочим. Привратником… Кем угодно, детка, лишь бы рядом со мной!
— Я подумаю… Подумаю и скажу, — сухо ответила княжна.
— Спасибо. — Сонька хотела поцеловать ей руку, но та решительно отвела ее, усмехнулась.
— Вы хоть немножко, но все-таки моя… мама.
Они не видели, что за дверью стояла Михелина и все слышала.
Когда Сонька вошла к себе в спальню, то увидела сидящую на краешке постели дочку. Мать подошла к ней, присела рядом, обняла.
— Я все слышала, — сказала Михелина.
— Может, это и хорошо, — кивнула воровка.
— Ты действительно хочешь, чтобы он здесь жил?
— Ты этого не хочешь?
— Я тебя спросила.
— А я тебе все уже сказала.
Дочка помолчала, глядя на свои руки, повернулась к матери.
— Это очень опасно, понимаешь?.. За ним может увязаться хвост.
Сонька пожала плечами.
— Значит, сниму для него квартиру.
— А если он заложит тебя?
— Не заложит. Я видела его глаза.
— А раньше ты их не видела?
— Видела. Они были другие. А сейчас — как у побитой собаки.
— Побитые собаки как раз чаще всего и кусают, — заметила дочка.
— Я не оставлю его, — решительно повела головой мать. — Вся моя жизнь — в нем, Миха.
— А может, все-таки во мне? — с издевкой спросила девушка.
— Это другое. Ты — дочка. Мы — одно целое. Богом, природой так заложено. А здесь человек появился со стороны и все подмял под себя. Ты ведь тоже любишь?
— Люблю. Но никогда не променяю тебя на него.
— Значит, не любишь.
— Я тебя не понимаю, Соня. Говоришь одно, потом все выворачиваешь наизнанку.
Сонька согласно кивнула.
— Запуталась. Голова не варит. Только сердце рвется на части, и больше ничего.