— Женщина сидит в одиночной камере одна, — стал объяснять Гришин княжне. — Ее водят на бесконечные допросы. Изматывают. Доводят до сумасшествия. Ей не с кем поговорить. Некому излить душу. Вот тогда и появляется подсадная особа. Все, что узнает она от несчастной, узнает также и полиция. То есть следствие… — Егор Никитич внимательно посмотрел на Анастасию. — Теперь понятно?
— В какой-то степени, — тронула та плечами и поинтересовалась: — Вы разбудили меня ночью, чтобы это рассказать?
— Нет, — покрутил следователь головой. — Я разбудил вас, чтобы сделать определенное предложение.
— Мне?!
— Вам. Подсадная особа должна быть с вашей стороны, а не со стороны полиции.
— Вы полагаете, такая особа у меня есть? — подняла брови княжна.
Гришин негромко рассмеялся.
— Разумеется, ее у вас нет. Но ее надо срочно найти.
— Где?
Егор Никитич помолчал, затем коротко ответил:
— У воров.
— У воров?
— Да, у воров.
От возмущения Анастасия едва ли не поперхнулась.
— Вы полагаете, я общаюсь с этой публикой?
— Полагаю, что нет. — Следователь с усталой взрослой снисходительностью смотрел на девочку. — Однако постараться разузнать у близких о такой возможности все-таки следует. Если, конечно, это в ваших интересах.
Анастасия поднялась.
— У вас все?
Следователь последовал ее примеру.
— Нет, не все. Мое посредничество в этом вопросе должно быть оценено самым серьезным образом.
— Вы хотите денег?
— Нет. Деньги быстро теряют цену… Я же хочу в знак благодарности получить достойный камень из сокровищниц вашего папеньки.
Княжна удивленно и возмущенно смотрела на него.
— А не слишком ли многого вы хотите?
— Нет, мадемуазель. Такие дела дешево не стоят. — Егор Никитич набросил плащ, накинул на голову капюшон и двинулся к двери. Остановился, с тихой улыбкой добавил: — Завтра в это же время я постараюсь снова навестить вас, не забудьте.
Он настолько резко открыл дверь, что Михелина едва успела спрятаться на угол. Никанор вышел навстречу ночному гостю, бесшумными шагами повел его к выходу.
Анастасия продолжала стоять посреди комнаты в некоторой растерянности, когда туда вошла Михелина. Она сразу все поняла, резко заметила:
— Подслушивать гнусно и подло!
— Да, это так. Если дело не идет о жизни твоей матери, — ответила Михелина и быстро покинула комнату.
За окном уже медленно наливалось утро, шторы, подсвеченные снаружи, теряли цвет, на улице и во дворе шаркали метлами дворники, гремел колокольчиком квартальный.
Михелина и княжна не спали. Сидели в спальне на постели, одинаково прижав коленки к подбородкам, разговаривали негромко, серьезно.