Воры, находившиеся во дворе развалюхи, заняли место так, чтоб их не было видно с улицы, стали ждать.
Лукаш остановил лошадь, спрыгнул на землю, оттащил в сторону то, что можно было назвать воротами, загнал повозку во двор.
Был он явно навеселе — шаг нетвердый, бормотание невнятное.
Собачонка то ли от радости, то ли от страха заливалась невыносимо тоненьким голоском, и хозяин сердито прикрикнул на нее.
— Тихо, псиная морда!.. — подцепил ее ногой хозяин. — Голова и без того колется надвое!
Собачка от обиды и боли заверещала еще звонче, за что получила добавочный пинок.
— Чтоб ты сдохла, холера!
Лукаш задвинул «ворота», принялся распрягать лошадь, и в этот момент к нему сзади подошли двое.
Скрутили так сильно и умело, что мужичок не сумел даже крикнуть, только ойкнул испуганно и завалился на землю.
Собачонка забилась в свою нору и прерывисто скулила оттуда.
— Господа, за что?.. — бормотал Лукаш. — В чем я провинился, господа? Что я натворил?
— Кое-что натворил, — произнес Улюкай, заставил мужичка подняться. — Сам расскажешь или мы поможем?
— А вы кто? Господа, кто вы?
— Полиция.
— Господа полиция, объясните неразумному. Чтоб меня гром сразил, не виновен!
— Фуфлыжит, сучок? — спросил Безносый.
— Гонит тюльку, тварь, — ответил Улюкай. — Сейчас одумается! — И вдруг со всего размаху двинул мужичка кулаком по голове.
От такого удара тот отлетел метра на три в сторону, на какой-то миг потерял сознание, лежал мягкой неподвижной кучкой.
Воры не спеша подошли к нему. Безносый попинал его ногой.
— Просыпайся, шмур… Душевная беседа только начинается… — Заставил его встать на ноги, прижал к стене развалюхи. — Ну, кого ты, сука, вез вчера в Вильно?
— Барышню, — слипшимися губами ответил Лукаш. — Только я ее не трогал.
— Где она?
— Може, в хате, а може, в деревню пошла.
На этот раз Лукаша ударил Безносый. Ударил с такой силой, что голова мужичка едва не расплющилась на стенке.
Сполз вниз и, когда его опять подняли, жалобно застонал, слабым голосом попросил:
— В хате она, господа! В погребе! Сейчас покажу, только не убивайте.
Он с трудом поднялся, заковылял в сторону развалюхи.
Воры шли следом.
Лукаш нащупал на подоконнике спички, затем огарок свечи, зажег его.
Пробрались внутрь избы, извозчик передал свечку Безносому, сам нагнулся, с трудом открыл крышку подпола.
— Здеся она.
— Михелина! — позвал Улюкай. — Ты здесь, Михелина?.. Это Улюкай!
Какое-то время никто не отвечал, затем из темноты показалась вначале худенькая ручонка, затем сама девушка.
Была она озябшая, испуганная, полубезумная. Воры помогли ей выбраться, Михелина узнала их, тут же обхватила ручонками, и тело ее забилось в беззвучной истерике.