Нюхала, отщипывала, пробовала, возмущалась.
— Что вы мне подсовываете?.. Что это за выпечка?.. Я позову сейчас господина Елисеева, и он тотчас лишит вас жалованья!.. Подайте мне марципановое!.. Да не это, а вот это! И пять французских булочек!
На руке дамы висела чуть приоткрытая дорогая сумочка…
Воровки, отоварившись, повернулись уходить, и в этот момент Михелина «нечаянно» вполоборота прижалась к тощей даме и ловко выхватила из ее сумочки тугой кошелек.
Мать этого не заметила.
Нагруженные покупками, они протолкались сквозь толчею покупателей, выбрались из магазина, направились к поджидающему их извозчику.
Услышав зазывные крики газетчиков, мать достала из сумочки копейки, махнула пареньку, взяла у него экземпляр.
В глаза сразу бросился крупный заголовок — ОПЯТЬ СОНЬКА ЗОЛОТАЯ РУЧКА. Блювштейн переглянулись, Сонька с усмешкой подмигнула. Увидела в толпе перед собой голосящую нищенку с протянутой рукой, нашла еще мелочовку в сумочке, протянула несчастной и вдруг натолкнулась на расширенные от испуга и неожиданности глаза Ольги-Слона.
— Караул! — закричала бывшая прислуга и вцепилась в корзинку в руках Соньки. — Караул, держите ее!.. Это воровка!.. Сонька Золотая Ручка!.. Держите! Караул!
Из корзинки посыпались на землю булочки, сыр, колбаса, овощи, пирожные, прочие сласти и продукты. Воровка неожиданно на миг растерялась, заоглядывалась, и тут Михелина налетела на Слона, с силой оттолкнула ее, подхватила мать под руку, и та, будто очнувшись, бросилась следом за дочкой.
Они с ходу запрыгнули в пролетку, извозчик огрел лошадей кнутом, и те понеслись по проспекту, обгоняя другие экипажи и удивляя прохожих.
Народ на Невском не успел ничего понять, Ольга продолжала кричать и звать на помощь, и к ней уже со всех ног торопился упитанный потный городовой.
Впервые Михелина видела мать растерянной. Сжала ее руку, заглянула в лицо.
— Мам, ты чего?
— Плохи дела, Миха… — тихо ответила та.
— Так ведь убежали!
— Сейчас убежали, в следующий раз поймают. Надо либо на время залечь на дно, либо переброситься в другое место.
— Куда?
— Не знаю. Но здесь нас уже крепко пасут.
Чтобы утешить мать, Михелина достала из корзинки кошелек, украденный у тощей дамы, показала ей.
— Откуда это? — нахмурилась та.
— Дернула.
— У кого?
— У дамы, которая скандалила.
Мать некоторое время молча смотрела на дочку, лицо ее наливалось гневом, вдруг она резко выхватила из рук Михелины кошелек и вышвырнула его на улицу.
— Не смей! — зашипела Сонька. — Слышишь, не смей что-либо воровать без моего разрешения!.. Я запрещаю это делать!