— Ну и осел этот наш… наш «славный малый», — говорит вдруг Хейки устало. Теперь я вижу, что глаза у него красные и веки припухли. На лице складка — отлежал во сне. — Ах, йоду… Смотрите, какая заботливость! Покорнейше благодарим, — раздается ехидный голос Хейки. — Обойдемся — йод у нас есть, бинты тоже. Мы и с вами можем по-братски поделиться. Эстонские братья и овцы господни в тяжкие дни испытаний забывают свою вражду и служат друг другу опорой, так говорит Якоб.
— Ты что, Хейки, кривляешься! Чем я виноват? Так же прячусь, как и вы, — говорит Йоханнес.
— А что тебе остается? Тут до нас кое-что дошло…
— Что дошло? — На лице Йоханнеса удивление.
— Ну, как ты за нами рыскал и гонял по нашим следам до седьмого поту.
Я понимаю, что Хейки просто берет на арапа.
— Я? Гонял по следам? Ты, парень, не бреши. Ни по каким следам я не гонял…
Йоханнес вскакивает и в возбуждении расхаживает взад и вперед. Очевидно, Хейки попал в точку.
— Ходи себе, прогуливайся, дверь у нас заперта. — Хейки встает, вынимает из двери ключ и кладет его в карман.
— Ну, приказали мне, грозились расстрелять, если я за три дня не найду вас… Да я и не искал, только вид делал, что ищу. Вот прошло три дня, сам пришел к Якобу просить, чтоб спрятал.
— Чертов осел, осел, осел этот Якоб! — бормочет Хейки и поворачивается ко мне: — Слышу сквозь сон, будто стучат. Вскакиваю, открываю дверь — вроде голос Якоба. И точно, он. Таинственное лицо. Зовет меня к себе в дом, — а там этот фрукт сидит. И пошло: «Эстонские братья и овцы господни» и всякие такие слова…
— Что ж такого, мне тоже спрятаться нужно было. Почем я знал, что вы тут уже сидите…
Теперь в голосе Йоханнеса звучит искренность. Он снова садится. Я слышу запах его одежды, это крестьянский запах: запах сена и навоза, — так пахнет в наших сенях. Хороший запах. «Кристина…» — снова вспоминаю я.
— Вот теперь, дорогой сосед, я тебе верю — ты не знал. Иначе ты уж давно был бы тут. И не один…
— Да нет, я бы вас не выдал, — тянет Йоханнес. На фоне светлого окна он кажется огромным, как медведь. Хорошо, что у нас есть пистолет…
Тишина. Солнце поднимается выше. На спинку скамьи ложится первый солнечный зайчик.
— Курево у тебя есть? — спрашивает Хейки.
— А как же.
Йоханнес лезет в карман, вытаскивает пачку — почти полную пачку — и протягивает ее Хейки. Хейки пересчитывает сигареты.
— Тринадцать. Несчастливое число, Йоханнес. Ну, хорошо, что у тебя хоть курево есть. Шесть штук я забираю. Эстонские братья всем должны делиться, так ведь?
Йоханнес не отвечает. Я смотрю и глазам своим не верю — Хейки закуривает. Он, видно, читает мои мысли: