— А почему начали с заместителя? — спросил Данил. — Если уж пошли ковбойские штучки, почему посадили Бударина, а не Андреева?
— Потому что Андреев взял отпуск и решил слетать на недельку развеяться в Куала-Джампур, — сказал Кузьмич мертвым, деревянным голосом. — И билет получился в один конец. Помнишь такую песенку? «Уан вай тикет…» — Он достал из стола пухлую многоцветную газету импортного облика и чуть ли не швырнул Данилу: — Английский не забыл? На первой странице. Еще слава богу, что без фотографий, а то они обожают…
Заголовки выдержаны в крикливо-завлекающем стиле (лет несколько назад подхваченном и родной прессой): «Русская мафия в Куала-Джампуре!», «Российские гангстеры осваивают наш рынок?». И тому подобное.
Андреева, начальника байкальского филиала «Интеркрайт-Транспорт», в прошлую среду взяла полиция, едва он сошел с трапа в Куала-Джампуре — с пакетиком героина в кармане, и героин весил ровно десять граммов. Полицейский комиссар с труднопроизносимым в английской транскрипции имечком остерегается делать конкретные заявления, но отнюдь не исключает, что мистер Аndreeff привез образец товара будущему партнеру, дабы злокозненно наладить постоянные поставки…
— Ему же конец, — сказал Данил. — Покойник. По тамошнему уголовному кодексу автоматически вздергивают уже за четыре грамма, не то что за десять. Без различия пола и подданства, без всякой оперативной разработки. Будь ты хоть клинтоновским племянником. В прошлом году они вздернули-таки Янкеса, хотя за него просил и посол, и конгрессмены…
— Слышал… Что посылай адвоката, что не посылай. Коньяку хочешь?
Данил мотнул головой: «Нет!» Кузьмич тем не менее распахнул полированную дверцу бара, вытащил изящную бутылку «Метаксы», набулькал себе в украшенный цветным стеклом бокал граммов пятьдесят светло-янтарного нектара — и ахнул одним глотком. Вот это уж на него решительно не походило. Но потом он сделал нечто еще более нестандартное — оторвал зубами фильтр суперпрестижной сигаретки, выплюнул его в пепельницу. Сунул сигарету в рот, поднес огонек зажигалки к разлохмаченному концу. Данил молча ждал, не поддаваясь первым эмоциям.
Кузьмич подошел и остановился перед ним:
— А теперь слушай внимательно. И постарайся поверить, что так оно и обстоит. Это не мой порошок. Никто и никогда не перевозил нашими каналами никаких наркотиков, — он жестко улыбнулся. — Разве что партию китайского эфедрина три года назад. Но это, во-первых, официально было оформлено не на нас, а на Басалая, он воспользовался нашими транспортными услугами, заплатил через кассу, мы и перевезли, как честнейшие аравийские верблюды. Во-вторых, что гораздо существеннее, в накладных и прочих бумагах честно было написано: «эфедрин». В те времена эти таблеточки можно было ввозить практически легально, это потом сыскари догадались, что эфедрон наши ширяльщики мастерят как раз из эфедрина… Да и проходил этот груз отнюдь не через Байкальск. — Он подошел к черному селектору и тронул клавишу. — Жанна, меня нет, разве что для забугорных… Садись, Данил, — покосился на бутылку, подумал и решительно отнес ее назад в бар. — Скороспелые версии есть?