Президент воспринял этот взрыв спокойно и даже с каким-то любопытством. Покачал головой и ответил кротко и с укором:
— А я считал, что ты умнее. Будто нам с вами решать, кто и насколько виноват. Слышал о таком управлении: борьбы с расхищением социалистической собственности? Еще их называют обэхээсовцами? Так вот, возьмут кого-нибудь из наших, начнут клубок распутывать и обязательно на тебя и твоего начальника натолкнутся. Чьи подписи на документах? Кто распоряжения насчет алюминия давал?
— Мы могли ошибиться, директор завода неправильно нас информировал.
— Это ты, Леня, не мне, обэхээсовцам будешь объяснять. Только поверят ли?
Гудзий сразу как-то скис, налил себе коньяку и выпил без удовольствия.
— Вы меня с собой не сравнивайте, — сделал все же попытку отмежеваться. — Вместе рискуем, но отвечать будем по-разному. Вам, если не ошибаюсь, хищение в особо крупных размерах угрожает, а мне...
Президент рассвирепел. Это самоуверенное ничтожество еще и ершится! И смеет перечить ему, Президенту! Но сразу овладел собой: редко давал волю эмоциям, умел управлять ими и в самые напряженные моменты, что называется, с ходу оценивать ситуацию.
Усмехнулся покровительственно и остановил Леонида Павловича:
— Да, я знаю, что мне светит. Если распутают все — минимум пятнадцать лет строгого режима, и я приму это как дар судьбы. Ведь может быть и хуже, потому, сам понимаешь, мне терять нечего, и я пойду на все.
— Точно, пойдешь! — Леонид Павлович вдруг перешел на «ты», это случилось впервые за все время их знакомства, однако не удивило, не поразило Президента, наоборот, польстило: понял, что Гудзий наконец признал масштабность его личности.
— Ты же пойми: мне с этой властью не по пути. Если хочешь, мы с ней враги! Она против меня, я против нее, все, надеюсь, понятно... Только она сильнее, законы на ее стороне и в случае чего раздавит меня и даже не заметит. Мне бы туда, — неопределенно качнул головой, — туда, где все, что мы делаем, другими словами называется! Там бы я показал себя!
— Проклятым капитализмом грезишь?
— Кому проклятый, а кому и по душе. Ты бы передо мной там потанцевал! Я бы тебя с Гаврилой Климентиевичем и в младшие клерки не взял.
Гудзий оскалил зубы в презрительной улыбке.
— А ты уверен, что имел бы там вес? Не ошибаешься? Там таких хитромудрых навалом, один другому горлянку рвут...
И опять Президент чуть не взорвался, но сумел сдержаться. Ответил:
— Хорошим хочешь быть? Пай-мальчиком у советской власти? А вот дудки! Неизвестно, кто больший враг для нее — ты или я!
— А я с ней не враждую, я ей служу!