— Оставлять дома такого руководящего мужа в одиночестве небезопасно.
— Считаете?.. — улыбнулась легко, но вдруг наморщила лоб, вероятно, иногда и сама думала так, помрачнела, взглянула на Дробаху и повторила: — Считаете, так?.. Потому и расспрашиваете о чемоданах? Говорите прямо...
— Ну что вы, просто надо уточнить некоторые детали...
Людмила Романовна переплела пальцы, сжала так, что суставы побелели, и вдруг сказала твердо и непреклонно:
— Он завел себе любовницу и решил избавиться от меня. А я как последняя дуреха... Да, немедленно возвращаюсь домой!..
Дробаха обошел вокруг стола и наклонился к женщине.
— Вы воспринимаете наши вопросы чересчур серьезно, — попробовал успокоить. — Просто мы разыскиваем некоторые вещи, произошел несчастный случай, вот и расспрашиваем пассажиров.
— Ага, значит, это несчастный случай... — Черты лица у Людмилы Романовны смягчились, она сразу поверила Дробахе, конечно же ей хотелось верить ему, и Хаблак подумал, что перепады в настроении женщин редко подчинены логике и зависят преимущественно от эмоций. — Ну вот, случай, а я наговорила на мужа бог знает что, надеюсь, вы не приняли за чистую монету?
— Ни в коей мере, — заверил Дробаха, — и не нужно вам возвращаться домой, тем более, — взглянул на часы, — что через несколько минут объявят ваш рейс.
Когда Людмила Романовна ушла, Хаблак устроился на ее стуле и вытянул блокнот.
— Четверо, — сообщил, — у меня четверо таких, которые требуют проверки.
— И у меня трое. — Дробаха кивнул на исписанный листок бумаги. — Одну из них вы видели: уважаемая Людмила Романовна Лоденок. Не очень верится, что ее муж мог прибегнуть к таким... — запнулся, подыскивая слова, — крайним мерам, но проверить обязаны. Еще имеем Николая Васильевича Королькова. Академик, директор научно-исследовательского института. Летит в Одессу на симпозиум, чемодан укладывал дома сам, жены у него нет, разведен, но потом в институте чемоданом мог распорядиться кто угодно: оставил его возле вешалки в приемной.
— Но ведь в приемной сидит секретарша, — возразил Хаблак, — и от ее бдительного ока...
— Но она, конечно, выходила из приемной, и не раз, затем, может, у нее есть основания не любить начальника. К тому же Николай Васильевич не может вспомнить, кто положил в его чемодан бутерброды, принесенные из буфета. Академик весь в своей физике, ни на что другое его не хватает.
— Да, — склонил голову Хаблак, — у таких людей много учеников, друзей, много и недругов. — Представил, какой переполох вызовет расследование дела с чемоданом академика не только в институте, и нахмурился.