– Покажите нижнее бельё!
Она потянулась было к молнии на юбчонке, но вовремя спохватилась.
– Как вам не стыдно, молодой человек!
– А что постыдного в желании купить трусы и майку? – изобразил я недоумение.
– Ах, вот вы в каком смысле! – облегчённо выдохнула дылда. – Прошу прощения. Идёмте, я вас провожу.
Она провела меня к стеллажам с бельём и, скороговоркой сообщив, что примерять можно только майки и футболки, удалилась. На длинном лице расцветали алые пятна. Оказывается, она умела смущаться! Никогда бы не подумал.
Не глядя, я схватил несколько пакетов и торопливо шмыгнул в примерочную кабин-ку. Задёрнул плотную штору, быстро разделся и разулся. Совершать транспозицию сквозь одежду – моветон, сравнимый с прилюдным поеданием собственных козюль.
За украшенной ростовым зеркалом стеной находился коридор, ведущий из торгового зала на склад. Из этого же коридора, поднявшись на второй этаж, можно попасть в каби-нет Дарьи. Привычно помянув покровительниц комбинаторов Кривую да Нелёгкую, я шагнул к зеркалу. Отражённый Павел Дезире скорчил гримасу неудовольствия и шагнул мне навстречу. Будь я последователем мистицизма, разглядел бы в этом какое-нибудь знамение; будь последователем маркиза де Сада – утончённое извращение. Но я обычный парень, плюющий на знаки и суеверия, поэтому погрузился в стеклянную гладь без посто-ронних мыслей.
Стекло – отвратительный материал для диффузии. В проникновении сквозь него нет никакого труда, но последующее состояние… Долгое время чудится, будто в рот, нос, уши и прочие отверстия насыпали песка, а волосы превратились в тонкие стеклянные трубочки и вот-вот начнут ломаться. Да и пластичность организма после стекла пониженная, вопло-титься во что-либо экзотичное бывает трудновато.
Коридор пустовал. Я пересек его и взбежал по лестнице к кабинету щучки. За две-рью отчётливо слышались два голоса, мужской и женский. Припомнив тамошнюю обста-новку, я вновь погрузился в стену.
Высоких шкафов, выше моего роста, в кабинете имелось три штуки. Два одёжных и один со всевозможным барахлом. На нижних полках в нём хранилась обувь, на средних – сумочки и журналы, а на верхних – аптечная дребедень, косметика и спиртное. Для на-блюдательного пункта я выбрал именно его, потому что к шифоньерам с некоторых пор испытываю стойкое предубеждение. Слишком уж живы воспоминания о фильме «После прочтения сжечь», где герой Брэда Питта поймал пулю как раз в одёжном шкафу.
Итак, я внедрился в этот вещевой склад. Ощущения от нахождения в нём получи-лись крайне забавные, можно сказать, многослойные. Я даже забыл на время о «пост-стекольном» синдроме. И если женские туфельки, смешавшиеся с плотью моих ног, пред-ставлялись хоть и рискованным с точки зрения морали, но всё-таки допустимым экспери-ментом, если сумочка из кожи кенгуру, сросшаяся с животом, выглядела удачной шуткой, то… То застрявшая в горле коробочка противозачаточных пилюль, «патронташ» из пре-зервативов в ухе и бутылка малаги в сердце тянули на циничную издёвку.