— Нет, конечно, а не страшновато?
— Нет, — говорит, там много народа, — мне дядя рассказывал, люди в основе своей религиозные, а потому там безопасно.
— Хорошо, — говорю я, — сходи. Я бы тебя проводил, но автомобиль без присмотра оставлять нельзя. Если вернешься пораньше, то подожди меня здесь, я съезжу на толкучку.
Там-то я и должен сразиться с картежниками, как было договорено с Александром Васильевичем, с Умаровым и Курбатовым. Так мы порешили и разошлись…
Но, как только Хелен скрылась, я вернулся к машине, пересмотрел все бумаги, которыми ее обеспечил «дядя». Те, где упоминались города: Сталинобад, Баку, Красноводск, Батуми, Ленинград и Москва, быстро изъял и спрятал под обшивку кабины автомобиля. Английского я тогда не знал, и прочитать я ничего не смог. Когда со всем управился, то по-хозяйски поехал на бухарскую барахолку. Не успел закрыть автомобиль, как ко мне с двух сторон подошли «картежники». Среди них был и Умаров, с которым мы переглянулись. Я спрашиваю у картежников:
— Что, играть будем прямо здесь, на глазах у милиции?
— Нет, — говорит старший, — отойдем в уголок, где менты и появиться боятся.
— Но, — говорю я, — автомобиль здесь без присмотра оставлять опасно. Начинаю разыгрывать из себя тюфяка, хотя мой ТТ на взводе. Старший говорит:
— Мы за машину отвечаем, ты ее все равно проиграешь.
— Да? — уточняю я.
— Вот дурень, — говорит один на меня, — еще удивляется! Одежонку твою грязную мы, конечно, с тебя не снимем.
Я чувствую, как вздуваются мои мышцы, наверное, кровью наливаются глаза, но я разыгрываю трусость, почти хлюпаю. Вдруг подходит старший и говорит:
— Гони все, что у тебя есть, и считай, что проигрался.
— Нет, — говорю, — русские люди без боя не сдаются — пошли! И сразу предупреждаю:
— Замечу, кто будет шельмовать, — хребет переломлю на две части!
— Идем, идем, мы тут повидали многих.
По пути в этот уголок я заметил Курбатова, Усачева, Синельникова, Урзакулова и других — ну, значит, операция подготовлена, и, выходит, я здесь основной фигурант?
Зашли мы действительно за барахолку, в угол, — все устелено коврами, и стоит длиннее обычного стол на низких ножках. Запах анаши и марихуаны здесь, видно, не пропадает ни днем ни ночью. Я попросил проветрить немного «дворец заседаний», — они захохотали, но частично просьбу выполнили. Три или четыре шиферины повернули на одном гвоздике, подул утренний ветерок. Я говорю:
— О! Так если я проиграю, то быстренько рвану через этот шифер и все!
— Нет, — говорит Умаров, — попал ты сюда, Кирюха, и отсюда не уйдешь, я пойду, этот недостаток исправлю.