Так время шло, не шатко и не валко, в Ташкент я ездил как студент-заочник по разным причинам. Туда ко мне приезжали и из Душанбе, и из Находки, и даже из Ирана, Афганистана и Объединенных Арабских Эмиратов. Работать стало просто невозможно, руководство экспедиции стало меня притеснять на каждом шагу.
В 1970 г. Брежнев дает согласие на мой переезд в Москву, но:
— Пока, по конспирации, поживете на частной квартире, — издевательски произнес он.
Присутствующий при этом разговоре Щелоков не вытерпел и сказал:
— Ваше хамство, Леонид Ильич, в отношении столь заслуженного человека не выдерживает никакой критики.
Мы поднялись вместе со Щелоковым и ушли от Брежнева, не попрощавшись с ним. После сказанных слов Щелоковым в мою защиту Брежнев стал полностью игнорировать Щелокова и спешно готовить ему замену из очередного Галиного мужа, то есть своего зятя. Я видел, как тает здоровье Г.К. Жукова, и почти ничего ему не говорил об этих отношениях и издевательстве. Туг следует добавить, что у Брежнева со Щелоковым уже сложились напряженные отношения. Брежнев Щелокова давно недолюбливал за прямоту и еще за то, что тот входил в руководство СВПК, Брежнев об этом знал, потому также и опасался Щелокова.
Но, как оказалось, Щелоков все-таки Жукову все рассказал. И тот решил выяснить отношения с этой «чернобровой сударыней», пошел к нему на прием. Однако что-либо положительного решить ему не удалось, а результатом его разговора с Брежневым стал инсульт, с которым Г.К.Жуков попал в госпиталь.
Брежнев совершенно перестал заниматься делами государства, и если бы не В.В. Гришин, то коррупция разрослась бы многократно (может быть, даже близко к тому, как это стало при Ельцине) в Москве в 70-х годах. А окружение типа Ельцина, Горба¬ чева, Алиева, Шеварднадзе, Яковлева, Дымшица и прочих людей, озабоченных личными делами значительно больше, чем государственными, было на каждом шагу и на самых разных должностях.
Все хорошо понимали, что если я официально, минуя Брежнева, через какое-то ведомство перееду в Москву, то работнику, кто оказал мне такую помощь, это будет стоить занимаемой им должности.
Я не скажу, что контрразведка прекратила свою работу, конечно же нет. Мы работали, как говорят, и за себя, и за того парня, но многое шло насмарку. Да и сам характер работы очень усложнился из-за всевозможных препятствий. Брежнев нас стал упрекать в «шпиономании», даже Андропова однажды отчитал «за излишнее высасывание шпиономании из пальца». Работа наша становилась невыносимой. 5 февраля 1968 г. мы собрались в узком кругу: Жуков, Скрябин, Ахромеев, Огарков, Куликов, Садыков, Аблязев, Литовченко, Веревкин, Разуваев, Андропов, Щелоков, Устинов, Гречко и я, чтобы переговорить об отстранении со своего поста Брежнева.