Нет, нельзя было рассчитывать на то, что в этой пестрой толпе удастся что–нибудь услышать об Ачил–беке, Куда вероятнее было другое. В этой толпе наверняка расхаживали его люди. А раз так, то не следовало ли ему, Мещеряку, этим воспользоваться? Попробовать во всяком случае стоило.
Он подумал, что эта мысль не так уж плоха. Кто ловит слухи, а кто их сам распускает…
Ему хотелось начать действовать. Начать действовать — значило перехватить у противника инициативу. В этом он отдавал себе полный отчет.
Все лучше, чем гоняться за Ачил–беком по пескам, сказал он себе. Искать его в Каракумах? Да легче найти иголку в стогу сена. Любой одессит сказал бы: нема дурных!.. А он ведь тоже одессит…
Когда к нему постучала коридорная, Мещеряк потушил окурок. Он крикнул: «Да!..» Голос его был снова веселым. А все потому, что он уже принял решение.
В тот же день Мещеряк отправил в Москву радиограмму, текст которой был зашифрован дважды. Даже опытный дешифровщик, знакомый с итальянским «чифрарио таскабиле» (карманным шифром), применявшимся в первую мировую войну, после многочасовой работы обнаружил бы лишь безобидный текст. Для того, чтобы вникнуть в его скрытый смысл, этот дешифровщик должен был бы знать еще и то, что, кроме Мещеряка, знал только тот, кому была адресована радиограмма.
Мещеряк применил так называемый «прыгающий код», когда у одного из зашифрованных алфавитов каждый раз извлекается пять, семь или девять сокращающих знаков, которые затем переносятся на другой алфавит. Он сообщал адресату, что у него появилась возможность достать но сходной цене каракулевые шкурки для четырех офицерских шапок и одной генеральской папахи. По его просьбе местный скорняк подберет шкурки, а шапошник — выполнит заказ в течение трех–четырех дней. Мещеряк просил санкционировать это мероприятие и выслать деньги. При этом, хотя сам Мещеряк был моряком и ему полагалось носить зимнюю шапку из черного каракуля, он почему–то настоятельно рекомендовал своему другу, которому была адресована радиограмма, серый.
Кроме того, в шифровке говорилось о каких–то крылышках. В переводе на общепринятый язык это означало, что Мещеряк уже разработал план операции и срочно просит направить в его распоряжение четырех офицеров и одного генерала, которые должны прибыть в Чарджоу в летной форме при всех регалиях. Генерал, разумеется, мог быть не настоящим, а произведенным в это высокой звание лишь на время.
А поскольку в радиограмме говорилось, что «шайки» будут отосланы в Ташкент «общему другу», то это значило, что дело не терпит отлагательства и люди в помощь Мещеряку должны быть выделены из разведотдела штаба Среднеазиатского военного округа, находившегося в Ташкенте. Прибыть им следовало как можно скорее, не позже, чем через три–четыре дня.