Он сказал об этом Шкляру. Идти некуда.
Но Сеня–Сенечка не был с этим согласен.
— Надо поглядеть на дорогу, — сказал он.
Не хватало еще, чтобы он стал уверять, будто люди — везде люди!.. Нечаев насупился, помрачнел. Куда как просто поднять лапки кверху. Он знает, что болгары тоже борются с фашизмом. Но они не могут довериться первому встречному.
— Чудик, — сказал Сеня–Сенечка. — Я живым в руки тоже не дамся. Впрочем, как хочешь…
— Ладно, пошли, — сказал Нечаев.
Он выглянул и прислушался. Никого!.. Даже ветер как будто утих.
Тогда он что есть духу побежал к изгороди и залег. За изгородью смутно белела дорога.
— Ну как? — Сеня–Сенечка плюхнулся рядом. — Никого?
В тишину неожиданно ворвался треск мотоцикла. Вынырнув из–за поворота, он покатил по дороге. Мотор его довольно урчал — дорога шла круто вниз.
За рулем и в коляске сидели солдаты в касках. Двое.
— Немцы, — пробормотал Нечаев, когда мотоцикл скрылся из глаз. Во рту было сухо, язык его не слушался. — Они скоро вернутся. Минут через тридцать, если не раньше.
— Ты думаешь, ото они проезжали? А что, если есть и другие? Темно…
— Те самые…
На дороге ни камня, ни выбоины — не на чем зацепиться взгляду. Никакой надежды, что мотоцикл опрокинется, никакой… И камнями немцев тоже не забросаешь, у них автоматы.
Он посмотрел на Сеню–Сенечку. Тот дышал шумно, со свистом, а потом вдруг затаил дыхание. Куда он уставился? Нечаев приподнял голову. И сразу, почувствовав на своем плече руку друга, пригнулся.
— Лежи… — сказал Сеня–Сенечка едва слышным шепотом.
Мотоциклисты уже возвращались. Неужели прошло тридцать минут?
У Нечаева было такое чувство, будто остановилось время. Он с такой силой сжимал рукоятку ножа, что онемели пальцы. Ладонь словно бы прикипела к черенку — не отодрать.
Едут!.. Он услышал натужный, захлебывающийся треск мотора, и его сердце забилось ему в такт. Тонкий светлый луч скользнул по листве над его головой, по изгороди и сразу погас. Это мотоцикл уже появился из–за поворота.
Когда он проехал мимо, на Нечаева пахнуло бензином и отработанными газами.
Но что это? Мотор заглох. Мотоцикл остановился в каких–нибудь двенадцати шагах от того места, где они лежали. Заметили, гады! Сейчас начнут поливать!..
Немец, сидевший за рулем, покинул седло. Но вместо того, чтобы прижать автомат к животу, он снял его с груди, отложил в сторону и, нагнувшись, стал возиться с мотором.
Раздумывать было некогда. Сеня–Сенечка пополз по кювету, и Нечаев, стараясь не дышать, последовал за ним.
Вскочили они вместе, одновременно.
Ему попался хилый, тщедушный немец. Нечаев навалился на него, оглушил и, вытащив его из коляски, отволок за ноги в сторону.