— Автоматы жалко, — сказал Нечаев.
— Ничего не попишешь.
— А фляги?
— Фляги, пожалуй, еще пригодятся, — ответил Сеня–Сенечка. — Ну, взяли…
Они подкатили мотоцикл к обрыву и столкнули его вниз, в пропасть, вместе с немцами. Мотоцикл несколько раз перевернулся в воздухе и пропал из глаз.
— Все… — Нечаев выпрямился, вытер пилоткой взмокший лоб. Сунув руку в карман, он нащупал пачку сигарет.
— Теперь можно и покурить, — согласился Сеня–Сенечка. — А мой–то немец, оказывается, был некурящим, тебе повезло. Давай присядем вон там…
Слева от дороги был облицованный камнем фонтанчик. Вода из его трубы звонко падала в деревянное корыто, из которого, должно быть, поили скотину. Нечаев первым делом подставил голову под студеную струю.
Дорога по–прежнему была пуста. Над нею нависала громада леса. Нечаев и Шкляр вскарабкались по камням и углубились в чащобу. Там было сыро и темно.
Поднялось солнце, и туман из сырых ущелий пополз к морю, и стало видно, что все скалы покрыты красноватым мхом, и с моря, маслянисто блестевшего далеко внизу, задул теплый ветерок, пряно пахнувший знойным югом — сладким полумраком кофеен, ореховой халвой и финиками — запахами, которые Нечаеву были памятны с детства. Вскоре верхушки сосен свежо запламенели.
Хотелось есть. Нечаев уже жалел о том, что не притронулся к фасолевой похлебке, которую они нашли в шалаше. Сюда бы сейчас остывший горшок!.. Но он тут же постарался отогнать от себя эту мысль.
Прошел час, второй, третий… В лесу становилось душно.
Плутая по горным тропкам, Нечаев и Сеня–Сенечка неожиданно для себя набрели к полудню на одинокую лесную избушку. Удостоверяем что вокруг тихо, Нечаев заглянул в темное оконце и осторожно поскучал. Никакого ответа. Тогда он подозвал Сеню–Сенечку, стоявшего за деревом, и тот, подбежав к двери, приналег на нее плечом с такой силой, что щеколда выскочила из ржавой скобы.
Изба как изба… В ней было чисто, прибрано. Вдоль стен тянулись полки с глиняной посудой. У двери на крюках висели медные котлы. Кровать в углу была покрыта белым одеялом из козьей шерсти. Но всюду лежала пыль и ясно было, что в этой избе не жили, что сюда наведывались редко. Оттого и еды в этой заброшенной избе не было.
Нечаев так умаялся, что тяжело опустился на стул.
Руки он положил на добела выскобленный деревянный стол. Над ним на длинных цепях висела керосиновая лампа с медным резервуаром. Из мутных окон лился сумрачный лесной свет.
Что делать?.. Оставаться в лесу не имело смысла. Немцы вот–вот начнут его прочесывать. Они, надо думать, уже спохватились… Тогда, быть может, спуститься к дороге? И это было опасно. Но другого выхода они не видели. Только так они могли добраться до города. Пешком. А еще лучше на попутной машине. В городе их не найдут.