- Это я, старик, Павел Синьковский... Не узнаешь? Ну давай, давай. Угораздило же тебя, Серега. Мы там все склоны обыскали, всю щель обшарили.
Синьковский наклонился над Паниным. Запахло потом и папиросами.
- Тяжеленько мне будет с тобой... Эх, черт, и как же это все-таки тебя?
Потом он сидел, беспомощно опустив руки.
- Ничего я не сделаю с тобой, Серега, ничегошеньки. Ей-богу, ничего...
Судорожно сжималась рука Сергея, словно он пытался схватить неведомую опору и встать. Синьковский закурил. Лениво растекался дым.
Синьковский тупо смотрел на Панина, на его тянущуюся куда-то руку и слабо соображал, что теперь ему делать.
- Умирать, что ли, собрался, - глупо выговорил он вслух свои мысли.
Измученное лицо Панина болезненно передернулось, рука перестала сжиматься, замерла.
- Не надо бы мне... умирать. Там наверху, у трех елей, расчеты. Прибор будет работать. С радости свалился сюда...
Стояла тишина, было слышно, как хрипит что-то в груди, как трудно Панину говорить. Синьковский присел на корточки, обхватив руками голову.
- Бредишь, старик...
- Ты скажи там Нестору, Кире... Если снегом не заметет, все поймете...
Синьковский поднялся на ноги и опять закурил. "Расчеты на снегу... У трех елей..." Волнуясь, он походил по расщелине, проваливаясь глубоко в снег, как в пух. Его зазнобило. Он полез было наверх, но внезапная тишина позади остановила его. Еще не веря этой тишине, он вернулся к Панину. Сергей лежал с застывшим лицом, вытянутая рука была неподвижна...
При встрече с друзьями после долгих поисков и расспросов Синьковский устало прикрыл глаза и дрогнувшим голосом проговорил:
- Он там. Умер при мне...
Кира замахала руками и закусила губу, открыв глаза широко и недоверчиво. У Нестора задергалась левая щека.
- Ничего не изменишь, умер... Мы должны примириться с этим... фальшивым фальцетом произнес Синьковский.
Кира смотрела на него с неприязнью.
- Я ведь хотела сама... Почему вы мне не дали пройти туда...
Синьковский нервно чиркнул спичкой о коробок.
- Ему уже никто не поможет. Ни ты, ни я, ни Нестор, ни все вместе.
Лицо Киры исказила боль. "Какая она сейчас некрасивая", - подумал Синьковский.
- Ты словно отполированный! - закричала ему Кира.
Она побежала вдоль расщелины, без лыж, разгребая снег, как воду. Нестор пошел за ней.
"Если с расчетами все так, как сказал Панин, то она будет у его ног", подумал Синьковский. О! О нем заговорят теперь, заговорят, как о таланте. Синьковский - талант! Как говорили: "Панин - талант"! Это будет его прибор, прибор - Синьковского, он так его и назовет... Никто не считал его бездарным, случайным человеком в институте - всегда корректного, готового прийти всем на помощь. Даже сейчас в расщелину спустился не Нестор, заведующий лабораторией, а он - рядовой конструктор, близкий товарищ погибшего.