Раш почувствовал, что усталость как рукой сняло, – он весь подобрался, сосредоточился. Конечно, через какое-то время усталость обрушится на него вновь, и тогда уже он не сможет ей сопротивляться, но зато сейчас мозг работал ясно и четко. Вот-вот должен был начаться настоящий торг.
Паттерсон внимательно изучал немца. Сразу обратил внимание на сильное, жесткое лицо, на уверенную легкость движений. Немец был небрит, глаза ввалились.
– Вы поможете нам, мы поможем вам, – сказал Паттерсон.
– Я вам уже помог, но взамен ничего не получил.
– Теперь вы будете иметь дело со мной.
– Кто вы?
– Я тот, кто выполнит ваши условия. А вы взамен выполните мои.
– Кто вы?
– Моя фамилия Паттерсон. Я представляю здесь Соединенные Штаты Америки. И учтите, дружище, я человек практический. Дела обстоят таким образом: вы знаете, где похоронен труп; мы тоже хотим знать это. Так что давайте договоримся.
– После того как я вам скажу об этом, вы меня убьете, – прямо заявил Раш.
Паттерсон покачал головой:
– Нет, вы мне нужны живым.
– Пока вы не получите информацию.
– Нет, пока мы не получим архив. Или не убедимся, что он уничтожен.
Раш пожал плечами:
– Ну допустим. Все равно это всего лишь отсрочка – на день, на неделю, на три месяца. Меня это не устраивает.
Паттерсон изучающе разглядывал его.
– А вам не приходило в голову, что после того, как архив будет уничтожен, доказать что-либо станет невозможно? Вы можете бегать по всему миру и кричать про архив Гейдриха – кто вам поверит? Нам просто ни к чему будет вас убивать.
Раш резко расхохотался.
– Не убедил? О'кей. Давайте посмотрим на проблему с другой стороны. Итак, в некоем месте в Германии находится интересующий нас архив. Где именно – известно только вам. Даже если мы получим от вас эту информацию, что мы сможем с ней сделать?
– Это уже ваше дело, – сказал Раш. – Но наш разговор бессмыслен...
– Не перебивайте меня, ладно? Самым логическим решением было бы такое: когда войска союзников займут то самое место, архив попадет в наши руки, так? Но представьте себе другой вариант – вдруг там разгорятся ожесточенные бои, что-нибудь нарушится, документы попадут в чужие руки... Ответьте-ка мне лучше вот на такой вопрос. Могли бы мы туда попасть раньше, чем туда доберется линия фронта?
– Не понимаю. – Раш взглянул на Уиллса и увидел, что тот хмурится.
– Объясню. Партизанская война, диверсионные действия. Это происходит сплошь и рядом. Я имею в виду рейд.
Раш покачал головой – не в знак отрицания, а чтобы стряхнуть усталость, которая вновь накатила на него.
– Какое это имеет отношение ко мне?