Серо-голубой гравий покрывал всю площадку между дорогой и строением и дорожку между строением и соседним домом. Дэниэлс сумел рассмотреть дом только после того, как его глаза немного привыкли к ярко-красному цвету здания театра. Дом оказался ветхим обиталищем какого-то фермера, трехэтажным, с выступающими эркерами. Его, похоже, не красили уже много лет, потому что обшитые дранкой стены стали серыми от времени и непогоды, приобретя оттенок плавника.
Перед зданием театра, весьма напоминавшим сарай, были припаркованы машины: красный «GMC», выглядящий анемичным, поскольку его окружали старый черный запыленный «додж» — купе и белый «континенталь» с открывающимся верхом. Мэри-Энн Маккендрик остановила фургон возле трех машин и предложила:
— Оставьте чемодан здесь. Вам лучше пойти прямо к мистеру Холдеману.
— Как скажете.
Дэниэлс положил очки в отделение для перчаток.
— Я буду жить там? — Мэл указал на дом.
— Угу.
— Мне следовало бы купить крест.
Девушка явно была озадачена, это была прямолинейно мыслящая женщина.
— Что? Почему?
— Я вам объясню, — заверил он. — Входит вампир, вы машете на него звездой Давида, а он смеется вам в лицо.
— О, я ничего не знаю об этом.
Действительно ли откуда-то вдруг словно пахнуло холодом? Или Мэл просто слишком чувствителен? «И почему это, — спросил Дэниэлс сам себя, — я всегда сообщаю людям о своем еврейском происхождении через минуту после знакомства?»
Мэл выбрал не лучшее время для самоанализа; его бедная голова разболелась еще сильнее. Кроме того, герр Холдеман ждал его.
Мэл выбрался из машины.
— Где я могу найти мистера Холдемана?
— Внутри. Контора справа.
— Увидимся позже.
Однако Дэниэлс был уверен, что не понравился девушке.
Мэл направился по гравию к входу в театр, который, похоже, перенесли сюда целиком со старого нефункционирующего кинотеатра и встроили в фасад этого сооружения, выглядевшего странно, архаично и несколько не правдоподобно. Подойдя ближе, Дэниэлс увидел свое отражение во всех восьми вытянувшихся в ряд стеклянных дверях.
Холл внутри выглядел очень небольшим и строгим, с покрытым красным ковром полом и окошком кассы. Из холла в театр вели только две двери, расположенные в начале и конце его задней стены. Пространство между дверями заполняли черно-белые фотографии актеров и актрис и сцен из спектаклей. Афиши на левой стене представляли репертуар этого сезона и участников постоянной труппы. Их было всего десять, шестеро мужчин и четыре женщины. Фамилия Мэла значилась третьей снизу, после нее шли имена двух девушек.
За окошком кассы расположилась ядреная пухлая блондинка, улыбнувшаяся Дэниэлсу так, что он оценил все преимущества своего пола. Мэл подошел к ней: