– Чего лыбитесь? Думаете, я каждый день, как и вы, тут шастаю? Почему мы не идём в посёлок?
– А зачем? – искренне удивились пареньки. – Данул не будет рад чужаку.
– Данул – это кто?
– Наш вождь, – ответил Пётр. – Он незнакомцев не жалует.
Наконец они вышли на небольшую полянку, покрытую мягким ковром тёмно-зелёного мха. Сазонов сразу обратил внимание на гряду валежника в центре поляны, призванного, видимо, скрыть некое сооружение.
– Землянка? – указал майор на тёмный зев под поваленным стволом ели, также покрытой мхом.
– Там раньше берлога была. Отец с дядькой Витей убили медведя, а яму расширили, – пояснил Павел.
Потом он сказал брату остаться здесь с гостем, а сам отправился в посёлок за отцом. Не было его около часа. Это время Сазонов провёл в разговорах с Петром. Оказалось, что фамилия его Васильев, а его отца звали Николай Сергеевич. И что кроме Павла у него было ещё четыре брата и две сестры.
– Это сколько же у твоего отца жён? – удивился Алексей.
– Три жены. Нашу с Павлушей маму отец Ольгой зовёт, – объяснил паренёк. – Она самая любимая у него, младшая.
У дяди Виктора, как выяснилось, тоже три жены, да и детей на одного больше. Словоохотливый Пётр рассказал, что живут они в посёлке, а тут у них, по словам отца, дача. Сазонов спросил разрешения посмотреть на землянку. Перед дверью, обитой рогожей, Алексей наткнулся на череп медведя, висевший над входом.
– Чтобы чужие не зашли, – моментально пояснил Пётр.
Хмыкнув и покачав головой, майор достал фонарик и толкнул дверь. Луч, ворвавшийся внутрь, вызвал у Петра удивлённый вскрик. Объяснив ему природу появления света, Сазонов подарил ему и сам фонарь. Внутри землянки ничего интересного не было: посередине – кострище, по краям – лавки да два топчана, на которых лежала солома, покрытая всё той же рогожей.
– А там, внизу, – нычка, – брякнул Пётр.
– Что? – не понял майор. – Какая нычка?
– Ну… – замешкался парень, тут же поняв, что сболтнул лишнее. – Не говорите отцу об этом, пожалуйста!
В лесу послышался треск сучьев. Кто-то приближался, будто бы намеренно производя шум, дабы появление его не стало сюрпризом. А вскоре на полянку вышел коренастый человек с пышной растительностью на лице. Одет он был так же, как и ребята, – куртка из грубой ткани, штаны и мокасины. Он издал торжествующий вопль и устремился к майору, тут же заключив его в крепкие объятия. Мужчина, с мокрыми от слёз глазами, с минуту не отрывал взгляда от Алексея. Его борода задралась лопатой кверху, а улыбка оказалась щербатой. Довольно продолжительное время человек не мог вымолвить и слова, только похлопывал Сазонова по плечам, по груди и снова обнимал. Его сыновья стояли рядом, не понимая, отчего у их отца слёзы. Вытерев их, наконец он выдохнул: