— Да че нам в этом стольнике? — драматически повышая голос, провозгласил один из выпивох. — Ты только подумай: эта бабуська целый день стоит с протянутой рукой, а тут ей разом — бах! — стольник! Она же теперь может до вечера отдыхать! Она же стала счастливой!
Монолог щедрого дарителя стольников быстро обретал философскую глубину и полнился подлинным пафосом. Теперь я узнала говорящего: это был наш сосед снизу Пашка Лутонин по прозвищу Пава. Полагаю, кличку свою Пава получил за неистребимую манеру выпендриваться при каждом удобном случае. Чисто павлин! Пока публики нет, бродит себе такая невзрачная птичка, но стоит появиться зрителю, и пава распускает хвост веером.
— Она счастлива! Ты понимаешь? Счастлива! — продолжал драматизировать ситуацию Пава. — И это значит, что все в мире хорошо! И мы с тобой очень хорошие люди, если сделали счастливым хотя бы одного человека, пусть даже всего лишь какую-то паршивую бабку! Мы, простые русские парни!
— Слышь, простой русский парень, — для приличия пару раз хлопнув в ладоши, позвала я. — Пава! Тебя опять жена домой не пустила?
— Она дура! Ты понимаешь? Дура! — Пава пошел по второму кругу. — Она не пустила в дом хороших людей только потому, что они немножко выпили! Нас, простых русских парней!
— А че мне бабка? — сильно отставая от Павы, бубнил его партнер. — Мне для бабки бабок не жалко! Я на баб больше бабок трачу!
Пава толкнул приятеля локтем в бок.
— А че нам дом? — сменил пластинку тот. — Нам и на травке неплохо! Цветочки-лепесточки, водка-селедка, все дела!
— Давно тут сидите? — поинтересовалась я.
У меня возникла надежда обрести в лицах выпивох пару свидетелей нашего ночного убийства.
— Всю ночь! — заламывая руки, вскричал Пава.
С одноразовой пластиковой вилки, которую он держал в руке, в траву свалилась безголовая килька в томате.
— Ничего такого особенного не видели? — я подошла поближе. — Не появлялись тут какие-нибудь подозрительные личности?
— Еще как появлялись! — Пава с сожалением посмотрел на пустую вилку и слизнул с нее каплю соуса.
— Расскажи, — попросила я, приготовившись выслушать продолжительный эмоциональный монолог.
Из прочувствованной речи Павы выяснилось, что на рассвете, когда все порядочные люди мирно спали, а простые русские парни отдыхали со стаканами в руках, на клумбу прискакали неразговорчивые хмурые мужики, не пожелавшие включиться в дискуссию о сторублевых благотворительных пожертвованиях. Угрюмые типы безжалостно потоптали ногами цветочки и потрясли за шиворот простых русских парней, выясняя, кто они такие и что тут делают. Личности Павы и его бубнящего приятеля, по совместительству — шурина, своевременно засвидетельствовала Павина жена Наташка, очень кстати высунувшаяся из окна. Что до третьей персоны, каковая изначально имелась на клумбе в комплекте с Павой и шурином, то об этом мужике никто ничего сказать не мог, так как это был случайный прохожий, приглашенный на пикник под кустом, чтобы сообразить, как положено, «на троих». На свою беду этот третий попытался вовлечь в гулянку и вновь прибывших суровых дядечек, с каковой целью довольно музыкально напел наиболее хмурому из них популярную в прошлом веке песню: «Мишка, Мишка, где твоя улыбка, полная задора и огня? Самая нелепая ошибка, Мишка, то, что ты уходишь от меня!» После этого мужик, которого назвали Мишкой, окончательно посуровел и забрал певца с собой в машину типа «бобик».