Свен, должно быть, внимательно следил за ней, так как тут же подал голос:
– Вот до чего он докатился: поил дешевую шлюху коллекционным вином!
– Вы говорите о Дарье, секретарше? – Уточнила Анна, продолжая разглядывать бокалы.
– Секретарша! Ха! Скорее, комнатная дрессированная собачка, все по команде: «сидеть», «лежать». – Он снова захохотал, показав неожиданно крупные, желтоватые зубы. – Сколько их тут перебывало, ууу… – Он пренебрежительно махнул рукой.
На Анну его откровения не произвели впечатления, и мнения своего она не поменяла. Девушка снова уставилась на стаканы на столе, потом перевела взгляд на старинную бутылку. Какая-то мысль вертелась в голове. Она пыталась припомнить, пахло ли от умирающего алкоголем? Кому предназначался третий бокал? Ей самой? Но почему тогда ужин начали без нее? Если же нет, то кто этот таинственный третий гость?
Так ничего и не решив, она отошла к противоположной стене и выглянула в распахнутую настежь балконную дверь. Свешивающиеся с карниза побеги плюща болтались перед лицом, как маятники. Балкон – это громко сказано, всего-то узкий каменный выступ, огражденный низкой чугунной оградой в замысловатых завитушках. Перила доходили Анне почти до груди, но взрослому мужчине были по пояс.
Какая-то длинная нитка трепыхалась на ветру, зацепившись за загогулину. Анна наклонилась вперед, чтобы снять ее.
– Что вы там ищете? – нервно окликнул ее Свен.
– Не знаю, – честно призналась Анна и, не спеша, обернулась. – Может, Дарью? Вы ее не видели?
– Еще чего! Вам-то она зачем?
– Похоже, она последняя, кто видел вашего бат… тестя живым. – Анна кивнула на бокал со следами помады.
Свен вдруг покачнулся, всколыхнув огромный живот, и едва не плюхнулся на толстую задницу. Он взмахнул рукой, пытаясь удержать равновесие, и тяжело повис на стальной двери огромного сейфа. Похоже, он и сам не ожидал что она вдруг откроется, его круглая физиономия вытянулась, всем телом он подался вперед, но что-то заставило его отвести взгляд и снова посмотреть на Анну.
Глаза девушки мерцали странным, голубоватым светом. Завороженный им, Свен не мог даже моргнуть. На лице появилось глуповато-блаженное выражение, зрачки расширились, взгляд сделался пустым. Щеки мужчины побледнели, правое веко задергалось. Анна сосредоточенно смотрела на его переносицу, время от времени брезгливо морщась. Толстяк вызывал у нее большие подозрения, такому спихнуть старика с балкона – раз плюнуть. Нужна была информация и девушка не нашла другого способа ее получить.
Читать мысли людей нелегко, еще сложнее забраться внутрь черепной коробки. То ли дело муравей. Здесь все просто и ясно: беги… тащи… кусай… У человека мыслей – немерено. Разобраться в этой куче воспоминаний, образов, страхов и надежд куда трудней. Куча Свена вдобавок сильно воняла. Ну, что-то вроде плохо убранного вокзального туалета. Да и не куча это была, так, бугорок. Мысли ворочались медленно и как бы через силу, но были так невнятны, что Анна не всегда понимала, что к чему. Она увидела себя его глазами: попа, грудь и две светящиеся точки – Анна не сразу сообразила, что глаза, – остальное убогий мозг отбрасывал за ненадобностью. «Хороша же я, слов нет», – пробормотала девушка, усмехаясь. Преодолевая отвращение, она попыталась заглянуть в самые потаенные закоулки этого мутного сознания, но не успела – взгляд Свена стал стекленеть, еще чуть-чуть и процесс может стать необратимым. Проще говоря, толстяк навсегда превратится в идиота (в медицинском значении этого слова). Анна преодолела искушение довести дело до конца – там, в общем-то, немного оставалось – и «вынырнула» на поверхность, судорожно вздохнув.