– Тише, дорогой! – успокоила его Галантерей. – Тебе нельзя нервничать! Не забывай про свой больной зуб и три мозоля на заднице!.. Увы, милый гномик, не в моей власти исполнить твою просьбу. Но без подарка ты не уйдешь! – Владычица заглянула в сумку. – Выбирай! У меня в сумке пара чистых носок и больной бешенством пинчер. Ну, что ты возьмешь?
Гнивли заглянул в сумку:
– Не, пинчера не возьму... Какой-то он злой. Давай носки, Владычица!
Закончив с гномом, Галантерей посмотрела на Фордо.
– Что ж, Фордо Бэдганс, только ты у нас без подарка. – Она протянула ему сумку, из которой доносилось сдавленное рычание. – Возьми! И пусть он напоминает тебе обо мне!
Фордо испуганно отшатнулся:
– Может, его для начала прихлопнуть веслом?
В этот миг пинчер прогрыз в сумке дыру, выпрыгнул на причал и, злобно воя, умчался в Балдахин.
– Что ж, – не растерялась Галантерей, – тогда прими это! – и протянула хрюкку дешевую зажигалку в форме кукиша. – Это прекрасный ломайтрухленский сувенир! Его форма отражает наше отношение к Среднему Хреноземью!
– Пофигизм? – догадался Фордо. – То есть вам по фигу, что случится в мире?
– О нет! – рассмеялась Галантерей. – Хреноземье – еще не весь мир! Видишь ли, наша родина за Морем...
– Туда мы и свалим, когда здесь станет слишком жарко! – с мерзкой ухмылкой добавил Сервелат. – Ты что, мохнолапый, до сих пор не понял, что Ломайтрухлен – всего лишь анклав нашего влияния, наша база, которая помогает становлению демократии в Среднем Хреноземье? Но скоро... О! Скоро здесь воцарится истинная демократия! А теперь – марш отсюда! Быстро – в лодки!
– Счастливого пути! – пропела Галантерей.
– Адье! – бросил президент сквозь зубы. Над ним по-прежнему парил гнусного вида орел.
Охранители влезли в лодки и с мрачным видом уставились на перемотанные изолентой весла. Эльфы на причале тыкали в путешественников пальцами и ржали до икоты.
Едва лодки отчалили, Галантерей порывисто шагнула к краю причала. «Хочет с нами поехать!» – подумал Фордо, но ошибся. Владычица простерла руки к охранителям и запела волшебную песню, которую эльфы всегда пели, расставаясь с гостями:
Уе! Мали патраменон,
Тарае ухулумае каливамениерон!
Ульдар халва ллабуда-хаудуюнен,
Миллван каен уе-мие-килимириен!
Балдамене эммизиммен!
Квак-квак!
Нар фар тирмарэнэ!
Квак-квак!
Сопрел мопрел обломмэвэ!
Нихт! Хау тау полипропилен!
О, ёмаё рунквантопрелл!
Нихт! Морда иомириненн!
Фар! Фар кило-метро-миллиненн!
О, мили-квили-мириненн!..
Хулду-мулду ура!
– Геморрой какой-то, – высказал общее мнение Свэм.
– Я мог бы это перевести, но не решаюсь... – покраснел Лепоглаз, а Галантерей все пела, принуждая охранителей грести как можно скорее (собственно, эльфы для того и придумали эту песню, чтобы гости побыстрее убирались восвояси). На последних словах Владычица потеряла связь с реальностью, шагнула вперед и свалилась на поплавок велосипеда. Увы, путники этого уже не увидели: пристань скрылась за излучиной реки.