А я так весь в будущем. Моя заветная мечта — отдельная комната для нас с Клавочкой. Запереться, зашториться, притаиться и ни на какие звонки, ни на какие стуки не отзываться. Хочешь — читай, хочешь — танцуй. Ни посторонних глаз, ни ушей.
Ничего, потерпеть осталось немного: тестю обещают двухкомнатную квартиру, но, если удастся перевезти из деревни его мать-старуху, дадут трехкомнатную. Кла-вочкина мать давно зовет к себе бабку: та живет одна, с огородом и садом ей уже справляться не под силу, это каждому ясно, но бабка, словно помещица, вцепилась в свою усадьбу.
Теща переживала: «Случись что ночью, а рядом никого: ни врача позвать, ни воды подать». Но теперь это позади: бабку уломали, дом свой она уже почти продала, остались какие-то «бумажные» формальности, так что мы с Клавочкой едем не только отдыхать, но и с определенной миссией: отдохнуть с пользой, съесть все, что вызрело в бабкином саду, навитаминиться до отказа, а затем всем вместе прибыть домой...
Ну и жарища сегодня! Лето набирает силу. В котловане душно: солнце, похоже, направило в это земное углубление всю свою энергию. Спины у рабочих блестят так, будто их только что покрыли коричневым лаком.
Бетон лениво тяжелой серой массой сползает в котлован по деревянному, обитому железом лотку. Мы подхватываем его лопатами и разносим по днищу, за-
стланному арматурой. У меня такое ощущение, точно Я; ступаю по тугой кроватной сетке и она в любое время может выкинуть со мной какую-нибудь штуку: либо подбросит как циркача, либо втянет ногу.
Штыковой лопатой я проталкиваю бетонную кашу в ячейки арматуры. Бригадир предупредил строго: днище держит на себе всю конструкцию очистного сооружения (ого-то мы и строим для химического завода), оно должно быть монолитным, останутся пустоты — с водой шутки плохи.
Арматурой оплетено не только днище, но и стены ко-тлоиапа, все это потом забетонируется, будет сделана гидроизоляция, и тогда загрязненная всякой нечистью иротподстиеннан вода, вместо того чтобы течь в реку и трлиип. там рыб, попадет в нашу ловушку и очистится мри химической обработке.
Цивилизация превращает в свалку не только воздушную оболочку планеты, но и воду. Появилось же пугающее слово «смог»—пожиратель кислорода. Страшный суд... Теперь каждый школьник знает, что человек потребляет в сутки около килограмма сухой пищи, воды - в полтора раза больше. Воздуха пропускает через легкие до двенадцати килограммов. Без пищи может прожить пять недель, без воды—пять дней, а без кислорода не протянет и пяти минут. Задерешь иногда голому, а над городом висит толстенная шапка пыли... Конечно, санитарная служба, или, как их еще там называют, «гигиенисты», что-то делает в этом плане, но не Оолыю она торопится, а тут надо кидаться незамедли-н'лмк), как при вероломном нападении врага, как при катастрофе!..