Вышли мы из поезда вместе с Пепором, разговорились. Я признался, что не очень-то мне хочется возвращаться домой, я там лишний. Пепор тут же позвал меня и спою, теперь нашу, бригаду: «Конечно, на первых порах, как водится, ты будешь «подними да брось!», ну л остальное от тебя зависит...»
А сейчас я и трубоукладчик, и бетонщик, и арматуру инжу, и электросварочные работы знаю. В нашей бригаде кшптсрееованы, чтоб новичок быстрей набирался ума-разума, побольше вкладывая в общую копилку. У нас кого ни возьми — мастера на все руки. Поэтому соседям не кланяемся, перекуров больших не устраиваем, под рукой всегда собственные специалисты.
Петя Портянкин уехал из дому специально, чтоб побольше заработать и помочь матери «поставить на ноги» сестер — одна учится в девятом классе, другая в шестом. Отец давно их бросил. Познакомился в командировке с девушкой моложе его лет на двадцать и домой больше не вернулся, прислал жене письмо: «Извини, но я никогда тебя не любил и только сейчас, на закате, встретил свою путеводную звезду... А на детей высылать буду...» Выслал через полтора года десятку и скрылся, исчез.
Почти всю свою зарплату Пепор высылал матери, себе оставлял самую малость, питался сдержанно: «Ничего со мной не станется...»
Девушки у него нет.
«Девушки любят, когда за ними красиво ухаживают, цветы дарят, в театр приглашают, а у меня пока что такой возможности нет».
И все же Пепор как-то признался мне, что боится жениться из-за своего длинного носа: «Вдруг дочка в меня родится, кому она спасибо скажет?»
Чудак человек!..
Пот, словно что-то живое, многолапое, ползает по моей спине, хочется прислониться к какому-нибудь косяку и почесаться от души, но вряд ли это доставило бы мне удовольствие: я всего третий день работаю на солнцепеке без рубашки, и кожа моя сейчас будто горчичниками обклеена.
В рукавицах, да еще новых, работать неудобно, руки как в чехлах, брезент топорщится, а снял —мозоли набил, вдобавок и от Родионыча влетело: «Ты мне брось, Виктор, эти пижонские штучки! Рабочие руки, как и руки музыканта, беречь надо, цекы им нет».
Родионыч — это Родька, Родион — бригадир, громовержец. Он пытается сделать из нас «людей». Не у всех ребят законченное среднее образование, иные считают, что оно хорошему специалисту и ни к чему, но бригадир думает иначе:
— Середняком всю жизнь будешь?
— Так ведь мы хорошо зарабатываем, семья обеспечена, кругом ажур, с Доски почета не сходим, чего еще надо?
Родион возмущается:
— А вот скажи, что такое феноменология? А о докембрии или хотя бы о дизайне ты имеешь хоть малейшее представление?