Рик начал меня уговаривать: «Если ты попросишь ее об этом, она ничего не скажет. Пообещай, что попросишь ее. А полиция не станет разбираться. Ведь никто другой не пострадал».
Я пообещала. Но ни о чем просить не пришлось. Когда ты очнулась, то была убеждена, что вела машину сама.
Прости меня. Прости за все. Я должна была сказать тебе правду… Но Рик вцепился в тебя мертвой хваткой, а мне не хотелось его огорчать. Ты выглядела несчастной, но держалась молодцом. И тут я сказала себе: Мона взрослая женщина, а не ребенок. Если она захочет, то уйдет от Рика сама.
Однако в глубине души я знала, что тебя удерживает здесь только чувство вины. Прости меня. — Ее светло-голубые глаза снова наполнились влагой.
Мона, сидевшая неподвижно как статуя и молча смотревшая на Ивлин, быстро сказала:
— Пожалуйста, не расстраивайся… хотя бы ради ребенка.
Ивлин сделала героическую попытку сдержаться.
— Жаль, что я не рассказала тебе об этом раньше.
— Не понимаю, почему ты решила все рассказать сейчас, — произнесла Мона.
— Мне давно хотелось сделать это. Я была счастлива сама и не хотела, чтобы кто-то рядом был несчастлив. Но каждый раз я вспоминала о Рике, и у меня не хватало смелости открыть рот. А сегодня утром приехал Брет. Рассказал о том, что он сделал, и добавил, что не позволит тебе вернуться к Рику, пока, как он выразился, «дверь клетки не откроется».
Он застал меня врасплох, и сначала я решила молчать как скала. Но вскоре выяснилось, что Брет ждал чего-то подобного. В конце концов он заставил меня выложить правду. Он выглядел таким грозным, что я не посмела… — Ивлин закусила губу и добавила: — На самом деле я ужасная трусиха. Если Рик узнает, что я предала его…
— Если узнает, то не от меня, — поклялась Мона.
— Спасибо… — Ивлин снова чуть не разрыдалась.
Потом наступило долгое молчание. Наконец Ивлин справилась с собой и спросила:
— Что ты собираешься делать? Теперь ты знаешь, что авария не твоих рук дело, и избавишься от чувства вины…
Мона, которая еще не успела всего осмыслить, ответила:
— Еще не знаю. Понимаешь, в какой-то мере я продолжаю ощущать свою ответственность. Если бы я немного потерпела и сказала, что хочу расторгнуть помолвку, уже в «Голубой лагуне», никакой аварии не было бы…
Черные брови Брета сошлись на переносице.
— Если верно, что мы обязаны отвечать за свои поступки, то как быть с Хаббардом? Не ты направила машину в дерево…
— Брет абсолютно прав, — вмешалась Ивлин. — Этого не случилось бы, если бы Рик держал себя в руках. Во всем виноват только он. В детстве мы оба были слишком вспыльчивыми, но я с годами научилась сдерживаться. А он — нет. Хорошо, что Кларис знает, как следует с ним обращаться… Конечно, она любит его, и это облегчает ее задачу. Я могу поклясться, что она тоже ему нравится. Вчера вечером Рик страшно злился, стоило ей посмотреть на другого мужчину. Знаешь, если бы твое присутствие… гм… не осложняло дело, я бы подумала, что они могут поладить. — Ивлин повернулась к Брету и спросила: — А ты как считаешь?