Мама прекрасно плела корзины, а этому искусству надо учиться долгие годы. Много часов мы провели вместе, пока она учила меня, как изготовить маленькую чашку, из которой можно пить молоко. Однако ни одна моя попытка сделать хоть что-то размером побольше не могла сравниться с тем, что получалось у нее. У меня корзины выходили какими-то клочковатыми, да еще и дыра на дыре.
Однажды случилось так, что желание быть с мамой и естественное детское любопытство подтолкнули меня тайком последовать за ней. Один раз в месяц она покидала нашу стоянку и куда-то уходила до самого вечера. Я как-то сказала:
— Мне так хочется узнать, мамочка, что ты делаешь каждый месяц, когда уходишь!
В ответ она велела мне не совать нос не в свое дело. В Африке детям не полагается вмешиваться в родительские дела. И, как обычно, мама велела мне оставаться дома и присматривать за маленькими. Но стоило ей уйти, как я, прячась за кустами и держась на некотором расстоянии, чтобы не быть замеченной, поспешила следом. Мама встретилась с пятью другими женщинами, каждая из которых также пришла издалека. Они уселись под огромным красивым деревом и просидели там несколько часов — это было время полуденного отдыха, когда из-за жары все равно много не сделаешь. В такое время и животные, и люди отдыхают, так что женщины могли урвать немного времени для себя. На расстоянии их головы казались черными муравьями; они ели воздушную кукурузу и пили чай, а я наблюдала за ними. До сих пор не знаю, о чем они говорили, я ведь стояла слишком далеко и не слышала. В конце концов я решила рискнуть и показаться им на глаза — главным образом потому, что мне хотелось отведать того, что они ели. Я робко подошла и остановилась рядом с матерью.
— Ты откуда взялась? — воскликнула она.
— За тобой шла.
— Ты плохая девочка, непослушная! — стала ругать меня мама.
Но остальные женщины смеялись, ласково приговаривая:
— Ой, смотрите, какая хорошенькая девочка! Подойди сюда, милая…
Мама успокоилась и дала мне воздушной кукурузы.
В детстве и юности у меня не было ни малейшего понятия о том, что существует другой мир, не похожий на тот, где жили мы со своими козами и верблюдами. У нас не было туристических поездок по разным странам, книг, телевизора и кино — весь мой мир ограничивался тем, что я каждый день видела вокруг себя. Не представляла я себе и того, что моя мама когда-то жила в совершенно ином мире. До того как в тысяча девятьсот шестидесятом году Сомали стала независимым государством, ее южные области были итальянской колонией[4]. Из-за этого культура, архитектура и сам образ жизни в Могадишо находились под сильным итальянским влиянием, и мама умела говорить по-итальянски. Иной раз, когда она очень сердилась, то могла разразиться потоком итальянских ругательств.