Теперь я была сыта, и ко мне вернулись силы. Я бежала все дальше и дальше, пока не попала в селение. Никогда прежде я не видела ничего подобного: там были дома, целые улицы домов из плотно утрамбованной земли. Я шла по середине улицы, решив, что здесь и положено идти. Я брела по улицам этого поселка, разинув рот и вертя головой из стороны в сторону.
Проходившая мимо женщина оглядела меня с ног до головы и бросила:
— Ты что, с ума сошла! Ты хоть понимаешь, где идешь? — Потом она крикнула случившимся поблизости односельчанам: — Боже милосердный! Вы только посмотрите на ее ноги! — И указала пальцем на мои ступни, растрескавшиеся и покрытые кровавой коркой. — О Аллах! Должно быть, это девчонка из кочевья.
Она сразу это поняла.
— Эй, девочка! Если хочешь жить, уйди в сторонку. Сойди с дороги!
Она махнула рукой, указывая на обочину, и засмеялась.
Я понимала, что все ее слышат, и смутилась. Я низко опустила голову, но продолжала идти посередине дороги, потому что так и не поняла, в чем дело. Скоро появился грузовик — би-бип! — и мне пришлось буквально отпрыгнуть в сторону. Я повернулась лицом к движущемуся транспорту, и всякий раз, когда машины подъезжали поближе, поднимала руку. Не могу сказать, что собиралась путешествовать автостопом, — я ведь и слова такого не знала. Просто я стояла на дороге с поднятой рукой и пыталась хоть кого-нибудь остановить. Один легковой автомобиль промчался настолько близко, что чуть не задел мою руку, я едва успела ее отдернуть. Я снова вытянула руку, но теперь уже не так сильно, и отодвинулась к обочине. Я заглядывала в лица сидевших за рулем людей и мысленно молилась, чтобы кто-нибудь из них остановился и помог мне.
Наконец один грузовик притормозил. Тем, что произошло дальше, я не могу гордиться, но это произошло, и что же мне делать, как не рассказать правду? И поныне, стоит мне вспомнить тот грузовик, я жалею, что не прислушалась к внутреннему голосу и села в машину.
Грузовик перевозил камни для строительства. Они были необработанными, размером больше бейсбольного мяча. В кабине были двое мужчин. Водитель открыл дверцу и сказал по-сомалийски:
— Прыгай, милая!
— Мне надо в Могадишо, — объяснила я, чувствуя себя совершенно беспомощной. Мне вдруг стало нехорошо от страха.
— Я отвезу тебя туда, куда только пожелаешь, — ответил он, усмехаясь и обнажая рыжие зубы. Но я знала, что этот цвет они приобрели вовсе не от табака: однажды я видела, как мой отец жевал такое. То был кат — наркотическое растение, которое в Африке жуют мужчины; по своему действию оно похоже на кокаин. Женщинам не позволяют к нему даже прикасаться, и вполне справедливо: от него люди будто сходят с ума, становятся очень возбужденными и злыми. Кат многим сломал жизнь.