— Марк, вот уже два дня, как мне известно, что Эрик с женой собираются сбежать. Признаюсь, я даже постарался предоставить им эту возможность, конечно, так, чтобы они ничего не заметили. И да, меня это нисколько не беспокоит.
— Но с какой стати? — возмутился Робертс.
— Потому что так было лучше всего. Или вы бы предпочли перестрелку в стенах комплекса? Скандал? Чтобы все переполошились и впали в панику? Нет, мы все сделали правильно. Успокойтесь, далеко они не уйдут. Завтра возвращается Борджиа.
— Борджиа! Борджиа! По-вашему, этот шут — панацея от всех бед?
Доктор снова склонился над книгой.
— Ваш отец понял бы все с полуслова, — бросил он с легким презрением.
— Да, знаю. Отец то, отец се… Но отец умер, Вэлдон, и именно меня, а не вас он сделал своим наследником; так что придется вам привыкать к моему обществу. Отец слепо вам доверял, он и так дал вам больше, чем следовало. Не рассчитывайте, что я буду таким же щедрым.
— Ваш отец доверял мне, потому что знал: только я способен решить задачу, которую мы перед собой поставили. Он нуждался во мне, как и вы.
— Тут мы на равных. Вы зависите от меня не меньше, чем я от вас.
— Будьте же реалистом! Я нуждаюсь не в вас, Марк, а в деньгах, которые оставил вам отец.
— К вашему несчастью, мы идем в комплекте. So you’d better play by my rules, now.[50]
— Марк, это не игра.
— Порой, глядя на вас, я начинаю в этом сомневаться. Бегство Эрика и Каролины Левин вовсе не кажется мне забавным. А вот вам, похоже, наплевать…
— Я же сказал: далеко им не уйти. Завтра возвращается Борджиа. Он ими займется. А вы идите спать. У меня и без вас хватает забот.
— Вы правда думаете, что ваш Борджиа сможет что-то сделать? Как он их догонит?
— Борджиа никогда не проигрывает.
Англичанин насмешливо расхохотался. Потом сел напротив Вэлдона.
— Что ж, тогда объясните мне раз и навсегда, чем вам так нравится этот тип? По-моему, он просто ненормальный, как, впрочем, и многие ваши друзья.
— А вы разве не мечтаете стать моим другом?
Робертс проигнорировал этот выпад.
— Борджиа неоценим. Такие, как он, — редкость. Просто подарок судьбы. Природа создала его уникальным, и он оправдал ее ожидания, — продолжал Вэлдон.
— О чем это вы?
Вэлдон поднял голову. Его взгляд потемнел. Он больше не улыбался.
— У Борджиа врожденная анальгезия. Вы знаете, что это такое?
— Нет.
— Нечувствительность к боли. Это чрезвычайно редкое генетическое заболевание.
— Это, наверное, и правда удобно…
— Да нет, боль, дорогой Марк, — необходимое условие выживания. Больные врожденной анальгезией то и дело обжигаются, сами того не замечая, прикусывают себе язык во время еды, наносят раны… У них больные суставы, потому что они слишком много времени проводят на ногах и не переворачиваются во сне. Когда они больны, то не ощущают первых симптомов недуга… Поэтому все они умирают преждевременно.