Пришёл Женин черёд.
И что вы думаете? Ему-то не показалось ни высоко, ни страшно — наездился летом на Ваське; но держаться в седле прямо, свободно было совсем нелегко! Качало, как лодку на волнах, потому что для Женьки Илья Ильич сразу пустил Зарю резво, быстрее. И мальчик, довольный, пролетая мимо жадно следившей Иринки, тоже вспомнил Колю Отважного. А что, не так уж и отстал от него!
Заря, натренированная Ильёй Ильичом, слушалась малейшего движения руки, шла то вскачь, то шагом, как захочешь. А когда Илья Ильич показал, что надо делать с поводьями, управляя, — стала послушно кружиться по манежу, приседая на задние ноги. Женя был на верху блаженства!
Иринка таяла от восхищения. Такого великолепного зрелища она не ожидала от Одуванчика…
* * *
Щербатый с Антошей прибежали за Иринкой и Женей — играть в футбол. Александра Петровна, только что накормившая ребят овсяной кашей с вареньем, сказала:
— Не поздно? Того гляди, стемнеет, — но отпустила.
— Мы у реки будем, на старом пастбище! — крикнула Иринка, убегая.
Для неё теперь слетать от завода к реке было всего ничего, пустяк. А с матвейковскими ребятами она сдружилась, как только поправилась, удивительно легко. Они даже — знак почёта! — доверяли ей судить футбольные встречи.
Щербатый раздобыл у местного милиционера старый свисток. Правила игры Иринка постигла быстро. Трещала свистком пронзительно при любом нарушении. Одно, как ни бились Щербатый и Женя, путала: что мяч считается «вне игры», если нападающие ближе к воротам противника, чем их защитники. Иринка орала:
— И пусть ближе, значит, защитники раззявы! За то им и гол влепят! Сами виноваты…
Сошлись на бывшем пастбище, побуревшем, с жухлой травой.
Ворота были обозначены вешками. В одних стоял Антоша, в других Женя. Иринка вооружилась свистком. Щербатый лихо повёл мяч, увёртываясь от противника.
А потом, как стемнело, собрались у реки, стали жечь костёр из сушняка, прелых листьев, коры.
Сперва к небу валил только едкий завитой дым. Когда сушняк, который подтаскивали с опушки, разгорелся, все уселись на поваленную корягу, стали глядеть в огонь. Просто так, перебрасываясь словами. Почему всегда тянет смотреть в огонь? А там только оранжевые язычки ползают, вспыхивают, гаснут; искры, постреливая, взлетают, как салют.
— Увезли в цирк Лучика-то? — спросил Антоша. Деревенские знали почти всех лошадей в заводе по именам.
— Увезли… — сказал Женя.
— Мировой жеребчик! Приметный. А ласковый!..
Помолчали. Низко над рекой зажглась в бледном небе большая зелёная звезда. Крупная, как фонарь.