Но где-нибудь на лугу я задирала юбки и бежала сама с собой наперегонки, как мальчишка, бежала навстречу ветру и орала что есть мочи. Так я пыталась утихомирить демона, поселившегося у меня между ног.
— Катерина, посиди с нами!
Голоса вывели меня из задумчивости, и я с изумлением обнаружила, как сильно удалилась от нашей деревушки, миновав и оливковую рощу на холме, и пастбище с отарами овец. Я дошла до самой реки и теперь увидела рассевшуюся на берегу компанию девушек и женщин. Они разложили у себя на коленях и на шерстяных красных ковриках плетение из ивняка. Я ничуть не обрадовалась, что они заметили меня, потому что обижать их отказом мне не хотелось, но и болтать с ними тоже было сегодня некогда. Я стремилась к одному: праздно брести вверх по течению Винчо, складывая в котомку душистые травы и цветы.
— Папенька дал мне поручение! — откликнулась я с самой дружелюбной улыбкой.
— Ну его, твоего папеньку! Посиди с нами! — звали они, и настойчивей всех — синьора Палма.
— Если я не наберу валерианы, синьора Сегретти останется без успокоительного и всех вас изведет, когда вы придете к ней в лавку за хлебом!
Услышав их разнородные возгласы и беззлобные ругательства, я поняла, что могу продолжать путь. Следуя тропинкой вдоль реки, я отвлеклась от женского гомона и все внимание сосредоточила на щебете птиц, плеске струй и шорохе прибрежного камыша. На природе я наслаждалась. Кроме папеньки, не было для меня большей отрады в жизни, чем все, что росло и дышало, рождалось и умирало в окрестных полях и оврагах нашей деревеньки, средь ее холмов.
Мне вдруг захотелось наведаться в одну знакомую пещеру, где встречалась особая плесень, предохранявшая раны от нагноения. Но нет, я уже задумала добраться сегодня до залитого солнцем луга у самой речки. Он был расположен чуть выше по течению, и там меня никто не побеспокоил бы.
Я издалека увидела, что заветный луг сплошь порос медуницей. Ярко-розовые соцветия на нежных высоких стеблях стройно колыхались от малейшего ветерка. Я решила дойти до того места, где река, натолкнувшись на преграду из валунов и поваленных стволов, образовывала небольшой, утопавший в зелени водопад. Его склоны поросли густым мхом — сущий рай!
У водопада я тут же присела на мох, достала злополучную вербену и швырнула ее в реку, затем снова порылась в котомке и вынула обернутую в алое и золотое книгу. Я нарочно пометила место, на котором остановилась, — самую неслыханную из всех Платоновых небылиц, где говорилось об исчезнувшем континенте, об Атлантиде. Наибольший интерес для меня в те дни представляли не его размышления о совершенном устройстве общества атлантов, не их драматическая война с Афинами, а безумная любовь, которой повелитель морей Посейдон воспылал к земной женщине Клито. Я читала, как он спустился с небес, женился на Клито, и она родила ему пять пар сыновей-близнецов.