И снова ложь. Мне нужно было изобрести новый обман, чтобы улизнуть сегодня из дома. «Вернее, хитрость», — поправила я себя, подбрасывая очередное полено в очаг, обжегший лицо нестерпимым жаром, потом лязгнула железной заслонкой. Из кучки дров я нарочно выбрала самое крупное полено: чем оно толще, тем дольше продержится огонь в печи — это тоже было частью моего хитроумного замысла.
«Говори как есть, Катерина, — сердито одернула я себя. — Для того чтобы побегать босиком по траве вместо скучной работы по дому, тебе придется солгать папеньке».
Я взялась за рукоятку мехов и несколько раз энергично надавила на нее, представляя, какой ужасный жар нагнетаю в отцовский алхимический горн. Затем, сбросив кожаные фартук и маску, пошла в лабораторию.
Отец занимался перегонкой спирта — на его рабочем столе были разбросаны в беспорядке дистиллятор с двумя патрубками и две колбы-приемника. Я уже знала, что их нельзя перепутывать, — это папенька втолковывал мне на протяжении двух недель, обучая нехитрому способу получения вещества, столь незаменимого в фармацевтике. Но мои мысли в последнее время где-то блуждали — где угодно, только не в папенькиной алхимической лаборатории, не в его аптекарском огороде и не в аптечной лавке, где я привыкла служить ему помощницей.
В голове у меня зрел новый план. Я вернулась к горну и для верности подбросила в него еще полено, искренне надеясь, что из-за моей адской уловки наш дом не сгорит дотла. «Кажется, у Данте это один из семи смертных грехов», — силилась припомнить я, спускаясь с верхнего этажа на третий.
По пути я зашла в свою спальню — комнатку, в которой умещались кровать, задернутая покрывалом, стул, стол для письма и несколько сундуков для моего скудного имущества. Я всякий раз старательно отводила взгляд от расписного «свадебного» сундука — тетя Магдалена водрузила его здесь в прошлом году, когда мне исполнилось тринадцать. С тех пор она неустанно складывала туда постельное белье, вышитые сорочки и детские пеленки — все, что понадобится будущей невесте.
Но сам вид этого сундука казался мне издевательством. Кто позарится на брак со мной? Ведь меня никто даже не обучал всяким «женским» умениям! А папенька, наперекор сестриному брюзжанию, мог выдумать больше оправданий, чем имел волос на голове. Он возражал ей, дескать, я еще слишком мала, хотя девочки моего возраста, разумеется, то и дело выходили замуж. «В Винчи нет для нее достойной партии», — упрямо твердил он. Но ведь были поблизости и другие селения, даже побольше нашего, хотя бы Эмполи или Пистоя, к тому же всего в дне езды от нас лежала Флоренция.
