Помощник конюха вывел из стойл двух коней. Я сразу узнала и Морелло, и любимицу Джулиано Симонетту, названную им в честь его первой возлюбленной. Он как-то обмолвился, что, не имея больше возможности «объезжать даму», тешится нежными воспоминаниями, гарцуя на ее лошадиной тезке.
Вскоре пожилой конюх собственноручно подвел к нам кобылку, оседланную специально для меня.
— Дядюшка, тебе давно не приходилось ездить верхом, — обеспокоенно сказал Леонардо. — Ты не утерял навыка?
Правду сказать, у меня от страха тряслись поджилки, но усилием воли я взяла себя в руки — и перед новой ложью, и перед неведомым ощущением сидеть враскоряку на огромной беспокойной животине.
— Прошу прощения сразу у всех за то, что буду вас задерживать, — пробормотала я. — Причем сильно задерживать.
— Нет же, Катон, — заверил меня Лоренцо, явно проникнувшись ко мне сочувствием. — Мы поедем так, как будто ты впервые в жизни сидишь в седле. — Он сделал знак конюху, и тот немедленно подтащил подставку. — Правая или левая нога у тебя болит?
— Левая.
— Прекрасно, значит, правую ты без труда перекинешь через спину лошади. Давай попытаемся.
Он поднялся вместе со мной по ступенькам подставки, сам вставил мою левую ногу в стремя, затем обхватил меня за талию, приподнял и опустил в седло.
Я покряхтела от усилия, но отчасти и за компанию.
— Все ли ладно? — с тревогой спросил Лоренцо.
— Да-да, чуть напряг колено.
Как бы там ни было, я превосходно устроилась в седле — во многом благодаря его высокой мягкой спинке. Любой женщине верховая поза с разведенными ногами показалась бы крайне непривычной, но я нашла ее вполне естественной и даже удобной.
Конюх вставил в стремя мою правую ногу, затем оттащил подставку. С высоты седла я смотрела на трех дорогих мне людей — на их лицах светилась беспредельная радость. Лоренцо и Джулиано открыто торжествовали, а Леонардо… По его забавной рожице я не могла сказать, расплачется он сейчас или рассмеется — он все качал головой и приговаривал вполголоса: «Дядя, дядя…»
— Пора трогать! — воскликнул Лоренцо и ловко вскочил на своего Морелло.
Леонардо и Джулиано тоже взлетели в седла и, сопернически-язвительно улыбнувшись друг другу, унеслись прочь ноздря в ноздрю, оставив нас с Лоренцо глотать пыль.
— Он во многом еще совсем мальчишка, — сказал Лоренцо, подавая мне поводья, — но править рядом с ним — подлинное удовольствие.
Лоренцо затрусил прочь, подавая мне знаки следовать за ним. Лошадка подо мной сама пошла рысью. Покачиваясь из стороны в сторону, я с удивлением обнаружила, что сидеть в седле мне ничуть не страшнее, чем на облучке собственной повозки, тем более что я не сомневалась: Лоренцо подобрал для меня кобылку нестроптивого нрава Мне оставалось только искусно притворяться, что я имею кое-какие навыки верховой езды, а теперь лишь вспоминаю их. Вскоре моя лошадка нагнала Морелло.