— Маэстро признался нам, что у тебя нет особой тяги к искусству, — возразила я.
— Подумаешь! — ответил неунывающий Салаи. — Был бы хоть какой-нибудь талант, а покровитель найдется!
— Может, придворным шутом попробовать? — предложил Лоренцо.
Салаи разинул рот и поглядел на отца:
— А и вправду! Я могу стать придворным шутом!
— Да, дурачок из тебя выйдет отменный, — согласился, не поведя бровью, Леонардо.
— Знаешь ли ты, — обратился к мальчику Лоренцо, — что при королевских дворах только шутам дозволяется говорить то, что им вздумается и на любую тему — лишь бы выходило смешно — и никто их за это не наказывает?
Салаи с гиканьем спрыгнул со стула и принялся отплясывать вокруг стола задорную тарантеллу, сопровождая ее не слишком пристойной для его возраста песенкой. Он один поднял столько шума, что Джулия снова просунула голову в дверь, укоризненно наблюдая за его проделкой. Под конец танца Салаи пару раз прокрутился волчком и довольно ловко перекувырнулся в воздухе, приземлившись прямехонько к ногам Лоренцо, улыбнувшись ему до ушей.
— Так и быть, беру тебя в шуты! — воскликнул Il Magnifico.
Мы радостно загалдели — все, кроме Джулии. Она неодобрительно покачала головой, проворчав: «Зря вы ему потакаете», и удалилась к себе в кухню.
— А теперь садись и ешь, — строго велел сыну Леонардо.
Мальчишка чуть-чуть поклевал салат, а затем уставился на меня. Он смотрел не отрываясь, но я и не думала отводить взгляд. Салаи был мастер играть в гляделки: строил мне рожицы, скашивал глаза к переносице, вытягивал губы в трубочку, но я оставалась невозмутима. Наконец он сдался, объявив мне в отместку:
— Да он зануда!
— Ты был прав, — сказала я сыну. — Он грубиян.
Салаи издал губами неприличный звук.
— Салаи, доешь ужин в своей комнате, — закрыв глаза, распорядился Леонардо.
— А я уже и так наелся, — отозвался Салаи и мигом слез со стула.
Он схватил со стола хлебную горбушку, согнулся в церемонном поклоне перед Лоренцо, скорчил мне унылую мину, чмокнул отца в лоб и пулей вылетел из зала. Мы некоторое время сидели в оторопелом молчании.
— Помнишь дракончика на моей подушке? — наконец произнесла я. — Может быть, он унаследовал от тебя даже то, что ты и сам не ведаешь?
— Неужели я тоже был таким гадким?
— Всякое бывало…
Джулия внесла блюдо, на котором ароматно дымились грибные равиоли. Пока мы отдавали дань вкуснейшему яству, я потчевала Лоренцо анекдотами о ребяческих шалостях моего сына. Леонардо внимал им с изумлением, а порой с огорчением. К концу ужина он признался, что, должно быть, вправду сказано: яблоко от яблони недалеко падает.