Вырванный таким немилосердным способом из состояния, близкого к трансу, Леонардо заверещал нечеловеческим голосом. Мы и сами завопили от ужаса, но, опомнившись, уже не могли удержаться от смеха… и разочарования. Впервые я увидела на лице сына выражение, близкое к отчаянию. Дни становились все короче, все меньше в них оставалось солнечного света, все чаще набегали на небо хмурые дождевые тучи.
Я застала сына склонившимся над тазом, в котором он смывал с лица и бороды пудру. Леонардо засмотрелся на свое отражение, потом тяжко вздохнул. Я явственно ощущала исходившую от него безысходность. В творчестве он не ведал неудач и не привык к ним, в любом затруднении находилось какое-нибудь решение, очередной эксперимент всегда давал подсказку.
Леонардо плеснул в лицо воды и вдруг застыл, словно изваяние, в полусогнутой позе. Затем медленно выпрямился и уставился на свое отражение в зеркале. Пудра еще не сошла с его лица, но вся покрылась потеками. По бороде струились белые ручейки.
— Принесите пудру! — велел он так тихо, что одна я услышала его.
— Зороастр! — окликнула я подмастерье. — Будь добр, принеси Леонардо чашку с пудрой.
Тот кинулся выполнять поручение и в мгновение ока поставил требуемое перед своим наставником. Леонардо снова зачерпнул воды и плеснул на щеки, нос и лоб. Затем окунул руки в пудру и сильно прижал ладони к мокрому лицу, размазывая по щекам густую, похожую на гипс массу.
Я ахнула, поняв и оценив его задумку. «Что за божественный ум!» — подивилась я про себя.
— Посмертная маска, — тихо произнес Леонардо. — Снятая с живого человека. — Он обернулся и улыбнулся мне. Тестообразное месиво растрескивалось на его щеках. — Мы снимем гипсовый слепок с моего лица! — возвысив голос, объявил он папеньке и Зороастру. — Он будет абсолютно неподвижен. Ему не надо задерживать дыхание. А все двери мы закроем, чтобы ни одна кошка не пробралась! — Он разразился радостным смехом. — Почему я сразу до этого не додумался? — Леонардо по очереди обнял папеньку, помощника, потом меня. — Нам надо торопиться: никто не знает, сколько продержатся солнечные дни! Сейчас же езжай в Павию, — велел он Зороастру, — и привези бочонок с гипсом.
Тот сразу исчез.
— Если это сработает, то наша подделка тоже удастся, — сказал Леонардо. — У нас появится своя священная реликвия. Чем не вторая Лирейская плащаница с ликом Господа нашего… — Он ухмыльнулся. — Леонардо да Винчи…
Разумеется, все сработало наилучшим образом. В последний солнечный день ноября тысяча четыреста девяносто первого года наш хитроумный закрепитель запечатлел на ткани образ моего сына, соединенный с солнечным оттиском с тела неизвестного миланского покойника. Мы долго и скрупулезно выверяли положение гипсовой маски, снятой с лица Леонардо, однако на месте шеи все равно выделялась четкая разграничительная черта. Обнаружились и другие несоответствия — укороченный лоб и слишком высоко посаженные глаза, во всем остальном сходство с оригиналом было безупречным.