А король Карл с тридцатитысячной армией тем временем переправился через Альпы и вторгся в Милан. Если такой поворот событий и застиг врасплох подданных Il Moro — но только не нас, заговорщиков! — то сам герцог встретил захватчиков с распростертыми объятиями и услужливой казной. Невзирая на то, что французы не секли всех подряд пресловутыми «огромными серпами», они нагоняли страх невиданными доселе пушками, сея вокруг смерть и разрушение. Эти исполинские орудия, не в пример привычным баллистам, метали не обычные камни, а железные ядра. В одном только сражении при реке Таро полегли две тысячи венецианцев.
Ясно, что Савонарола бурно торжествовал. «Сбылось мое пророчество!» — провозгласил он с церковной кафедры, едва повсюду разнеслась весть о «короле с севера, нагрянувшем из-за Альп». Но как ни рада я была тому, что доминиканец угодил в нашу ловушку, мне было нестерпимо больно сделаться очевидицей окончательного краха Флоренции и наблюдать за судорожными метаниями Пьеро де Медичи.
Самонадеянный отпрыск Лоренцо решил, что встретит врага лицом к лицу и выторгует у него мир. Но, получив у Карла гнуснейший прием, он униженно согласился на все самые оскорбительные требования противника и с позором приплелся обратно во Флоренцию, чтобы объявить о своем поражении. Ворота Синьории буквально захлопнулись перед его носом, а негодующие флорентийцы забросали камнями и Пьеро, и всю его родню. Камнями! После этого отцы города предали семейство Медичи вечному изгнанию, и сородичи Пьеро, все до единого, утекли из Флоренции под покровом ночи, подобно ворам.
Но их постигло и худшее разорение. Толпы горожан ворвались в опустевший дворец Медичи и принялись разграблять его. Я силой заставила себя присутствовать при осквернении бывшего приюта красоты, покоя и знания, радуясь хотя бы тому, что мой возлюбленный не дожил до этого дня.
Через два дня Карл и его несметное войско бодро вступили в охваченную паникой Флоренцию. Сидя в разоренном городе, оплакивая моего дорогого Лоренцо, я находила некоторое утешение в обговоренной заранее переписке с Родриго. Своего посыльного я для пущей скорости щедро оделяла золотом.
Ваше Святейшество!
Довожу до Вашего сведения, что распираемый самонадеянностью Савонарола, дабы оправдать себя в глазах паствы, склонил голову перед французским завоевателем, приветствуя в его лице «орудие в руках Господа». «О великий король! — провозгласил он, пав на колени перед Карлом. — Наконец ты явился к нам! Ты — Божий посланник!»
Французский монарх выказал чрезвычайную снисходительность к флорентийцам. Впрочем, иного мы и не ждали: всем нам известно, что главным трофеем Карл мнит вовсе не Флоренцию, а Неаполь. За несколько недель вторжения к нам иноземной армии на улицах города умерло всего с десяток человек — не более, чем в обычные времена.