Инна съездила на дачу и уговорила Дашу остаться с дедушкой и бабушкой еще неделю, но она хорошо понимала, что по прошествии этой недели так или иначе придется что-то решать.
Сложно было и с Лекой, которая ужасно скучала по маме и почему-то вдруг ни с того ни с сего возненавидела сестру: стоило Даше приблизиться, как она начинала истошно вопить и бить ногами об пол. Успокоить ее мог только Леша – чем он и занимался, взяв на работе отпуск и целые дни проводя с дочками.
– Иногда мне кажется, что еще чуть-чуть – и у меня поедет башня, – жаловался он Инне, сидя с ней вечерами под кустом смородины и судорожными глотками попивая коньяк, – такое ощущение, что они обе мстят мне за поведение их мам. Странно, да? Такие разные, и так одинаково поступили.
– Женька хоть звонит по сто раз на дню, – возражала сидящая рядом на расстеленном пледе Инна, – а Лиза про Дашку даже не спрашивает.
Леша темнел лицом, и переводил тему. Говорить о бывшей жене не хотелось. Хотелось наслаждаться тишиной дачного участка, запахом свежего воздуха и смородиновых листьев, и близостью Инны – такой домашней и уютной в белых бриджах и светло-зеленой маечке на бретельках. Видно было, что ей все еще больно, но весь ее вид – такой спокойный, уверенный, успокаивал и придавал сил. Она сидела ровно, с прямой спиной, задумчиво молчала и иногда сдувала со лба упавшую прядку волос.
– Если она уйдет, я добьюсь чтобы Дашку отдали мне, – неожиданно для себя сказал Леша. Он пристально смотрел на Инну, и мучительно держался чтобы не погладить ее по голове.
– Что?
– Что слышишь, – он помрачнел, засуетился, наливая еще коньяку, и пряча взгляд от голубых Инниных глаз, – даже если придется судиться, я добьюсь, и Дашка будет со мной. Я хочу сказать, что ты… Ты ее не потеряешь в любом случае.
Молчание было ему ответом. Инна отвернулась, зарылась лицом в смородиновые листья, и долго сидела так, неподвижно, едва-едва подрагивая в такт налетающему ветру. Леша не знал, что делать. Он-то думал, что его сообщение вызовет радость, снимет напряжение, а вышло как-то совсем наоборот. Несколько раз он порывался протянуть руку, погладить по спине, но отдергивал ладонь и смущенно вытирал ее о собственные шорты.
Наконец Инна обернулась, и он с удивлением увидел следы слез на ее щеках. Она смотрела в его глаза – такая красивая и такая теплая, и столько беззащитности было в ее позе и опущенных уголках губ, что он не выдержал – протянул руки, привлек ее к себе и обнял, крепко прижимая к груди.
И все стало вдруг тепло и правильно. Словно только так и должно быть – ее щека на его плече, ее бедра рядом с его, и ее руки вокруг его талии. Он погладил ее по голове и поцеловал в висок.