Фиолетовое пятно Атла-Хая на экране стало заметно тускнеть, исчез нимб вокруг его кнопки, а также поблекла голубизна Лос-Аламоса. Отметка разрушенного завода стала зеленеть на глазах. Вот и все.
Все, кроме одного. Пока затухало фиолетовое свечение, мне послышался очень слабый голос номер один (даже не сам голос, обращенный непосредственно к нам, а будто его слабое отражение, которое экран услышал и запомнил: «Спасибо и счастливого пути!»)
Многие ведут отсчет своего падения от того или иного убийства, о котором не думали много в момент свершения.
Томас де Куинси
— А вам, сэр, долгой веселой осады и жареной крысы к Рождеству! — ответил я, очень громко и неожиданно для самого себя.
— Война! Как я ненавижу войну! — взорвался Папаша. Он не то чтобы неистовствовал в старческой ярости — для этого он все еще слишком пристально следил за Алисой, — но был близок к тому.
— Черт бы тебя побрал, Папаша! — внесла свою лепту Алиса. — И тебя тоже, Рэй! Мы могли извлечь из ситуации хоть какую-то выгоду, но вам обязательно нужно было разыграть пай-мальчиков.
Затем ее гнев взял верх над грамматикой, или, может, мы с Папашей что-то неправильно расслышали. И она закончила:
— Черт бы вас обеих побрал!
Во всем этом было мало смысла. Мы, видимо, просто выпускали пар после того, как целых тридцать минут боялись слово вымолвить.
Я сказал Алисе:
— Не знаю, что ты там могла извлечь из ситуации, кроме разве что кандалов для нас.
Папаше я заметил:
— Ты можешь ненавидеть войну — в одной ты уже поучаствовал. Те гранаты, что ты сбросил, приголубят сотню-другую саваннцев.
— Это именно то, что ты все время мне приписываешь, правда? — огрызнулся Папаша. — Так я ведь и не надеялся, что дождусь чего-нибудь другого.
Алисе он сказал:
— Прости, что пришлось прижать тебе обожженные пальцы, сестренка, но ты же не станешь утверждать, что я не предупреждал тебя: для меня все средства хороши.
Затем он снова обратился ко мне.
— Я действительно ненавижу войну, Рэй. Это просто убийство, но в большем масштабе, хотя кое-кто из моих ребят и не согласен со мной.
— Тогда почему бы тебе не отправиться проповедовать против войны в Атла-Хай и Саванну? — требовательно спросила Алиса, по-прежнему возбужденно, но уже не зло..
— А ведь правда, Папаша? — поддакнул я.
— Может, так и сделаю, они в этом нуждаются, — сказал он задумчиво, а потом ухмыльнулся. — Эй, а ведь неплохо звучит: «Посетите проповедь всемирно известного убийцы Папаши Трамбула, выступающего против войны. Не забудьте надеть защитные стальные воротнички». Классно, да?
Мы засмеялись, сначала неохотно, а потом от души. Думаю, все мы понимали, что впереди нас ждут не слишком веселые события, а потому и не стоило пренебрегать малейшим поводом порадоваться.