– Хорош галдеть. Не услышат они вас. А если и услышат, по вам что, давно из автомата не стреляли, дурни?
– Скорее из снайперки жахнут, – сказал Степанов, усевшийся на заднее сиденье.
– Ну, Семеныч, умеешь ты кайф обломать, – Мамаев тоже сел.
Какое-то время они так и ехали, косясь на воздушные шары, пока тех не заслонили верхушки деревьев.
– Интересно, что это за чудики летят? – Ильшату явно хотелось поговорить о только что увиденной аномалии.
– А ты догони и спроси, – дед все еще злился на молодых.
– Догонишь тут, – у Мамаева постепенно начинало портиться настроение, – то, по чему мы три дня кандыбали, они за пару часов пролетят. Эх, нам бы так.
– Придумал же кто-то, – подключился к разговору Николай.
– А ты им особо не завидуй. Мы вот едем себе потихоньку. Тоже опасно, но, – Семеныч достал папиросу, – если что, и спрятаться можем, а у них одна дорога – камнем вниз.
– Да ладно…
– Вот тебе и ладно. Заметит их кто-нибудь с пулеметом, и все.
– Ага, или из «зушки» по ним. Красота, – Мамаев оживился.
– Добрый ты, – Степанов покачал головой.
– А че они километра на три не поднимутся? Хрен тогда по ним попадешь, – спросил Ильшат.
– Ветер ловят, – подал голос молчавший до этого Скворцов, – может, там выше поток ветра в обратную сторону. К тому же еще выше трех километров очень низкая температура воздуха и разреженная атмосфера, тяжело дышать. То есть без кислородных аппаратов практически невозможно.
– А-а-а, – протянул Мамаев, – тогда ну его на фиг. Тише едешь – дальше будешь.
Будто услышав их нытье, дорога больше не подбрасывала им покинутые поезда и разбитые рельсы, поэтому за двенадцать часов дрезина преодолела приличное расстояние, и усталые, но довольные путники решили поискать себе место для ночевки.
– Вон, видишь желтую двухэтажку? Вон за водонапорной башней, к которой тупиковая ветка ведет? Самое подходящее место, на холмике, и дрезину рядом поставим, – Семеныч поскреб затылок, – да и до темноты все равно лучше ничего не найдем.
– А что это за здание?
– Бывший клуб железнодорожников. Я-то здесь никогда не был, а вот брательник мой, он тут рядом, в Бакеево, жил, часто сюда барышень в кино водил.
Суп из тушенки и горячий чай сделали свое дело. Мамаев, проклиная свою нелегкую судьбу и поминая родственников последнего президента США по пятое колено высоконелитературными словами и такими их ядреными сочетаниями, что они были достойны отдельной странички в словаре Даля, поплелся наверх дежурить. Яростно зевая, он устроился на проржавевшем скате крыши и, закурив термоядерную дедовскую папиросу, то и дело клевал носом, отчего укрываемый ладонью кончик самокрутки то и дело обжигал его ладонь. Он бы так и заснул, если бы не бодрящие звуки ночного болота, доносящиеся из-за деревьев, чернеющих метрах в ста пятидесяти восточнее водокачки. Там постоянно что-то хлюпало, чавкало и урчало, испытывая крепкие нервы спецназовца на прочность. Поэтому через три часа наслушавшийся этой ночной симфонии Ильшат спустился вниз и, предоставив наслаждаться звуками ночного леса сменившему его Семенычу, укрылся с головой под одеялом, взятым в одном из пустующих поездов.