Когда уже стемнело, первой нарушила «обет молчания» Ольга. Подсвечивая фонариком шкалу высотомера, она вдруг запела какую-то жалостливую русскую песню, которую Егор никогда раньше не слышал.
– Они когда-нибудь ответят за это, – он сжал кулаки. – Я так хочу увидеть это.
– Скорее всего, уже ответили, – Волохов закурил, – иначе бы мы с тобой сейчас не разгуливали так спокойно. Чтоб ты знал, после обезоруживающего удара должна была начаться наземная операция.
– А теперь этого не будет? – Егор взял Ольгу за руку.
– Думаю, полномасштабной операции не будет, – майор оглянулся, как будто на высоте больше километра от земли кто-то мог их подслушать, – но повоевать нам с тобой, скорее всего, придется.
– Думаете, какие-то войска у них остались? – спросила девушка.
– Войска-то остались в любом случае, как и у нас. Но что-то говорит мне о том, что осталось нечто более серьезное, чем просто пара дивизий морпехов и несколько десятков «Абрамсов».
Темнота за бортом поглощала пространство, и благодаря уютному свету фонарика казалось, что они сидят на открытой террасе дачного домика, пьют чай (а действительно было бы неплохо), и даже покачивание гондолы не нарушало создавшейся иллюзии. Обманчивое ощущение покоя расслабило людей. Егор зевнул.
– Ну все, спать. Через три часа разбужу, – Волохов, не спускавший во время разговора глаз с ведущего аэростата, заметил, как кто-то из его экипажа начал вращать фонариком против часовой стрелки.
Ага, значит вниз. Он потянул за фал, открывая купольный клапан, и утлое воздушное суденышко, повинуясь приказу своего кормчего, бесшумно заскользило вниз.
3.02.2027 г. Башкирия. Белорецкий район, пос. Ермолаево
– Вот, новый поворот, ва-па-ба и мотор ревет, ва-па-ба, что он нам несет, ва-па-ба, пропасть или взлет, ва-па-ба, омут или брод, ва-па-ба, и не разберешь, ва-па-ба, пока не повернешь, ва-па-ба… За-па-ва-рот, ва-па-ба…
Колеса разогнавшейся дрезины отбивали свое обычное тук-тук, тук-тук, тук-тук. Ветер, не казавшийся поначалу холодным, относил вопли не на шутку разошедшихся вояк в сторону, поэтому до сидящих впереди доносились лишь отдельные фразы, и Скворцов не сразу отреагировал на восторженные крики, свист и улюлюканье.
– У-у, уже набрались где-то с утра пораньше, – Семеныч, продолжая ворчать, повернулся к дебоширам и, посмотрев по направлению их вытянутых рук, начал привставать и чуть не навернулся с дрезины.
В небе, под самыми облаками, в одном с ними направлении летели два воздушных шара. Голубой и зеленый. Это было настолько необычно, настолько не вписывалось в окружавшую их действительность, так их поразило, что на дорогу уже не смотрел никто. Мамаев и Степанов, продолжая кричать и свистеть, принялись прыгать и размахивать руками. Скворцов, схватившись за бинокль, пытался хоть что-нибудь разглядеть. Бесполезно. Шары летели слишком далеко от них. Первым пришел в себя Семеныч, простоявший минуты две с открытым ртом.