«Чья-то воля закрыла завесой от нас эту землю… Так, кажется, говаривал Леголас», – подумал хоббит.
В самом Сторожевом лесу в первый момент ему не показалось ни страшно, ни неуютно. Напротив, мягкий мох так и тянул приклонить голову и дать отдых усталым ногам. Здесь, на самом краю, не было ни таинственного сумрака, ни особенной затхлости в воздухе – не больше той, что была повсюду в этой долине.
Хоббит осторожно коснулся древней шершавой коры – и ощутил, как в тёплых глубинах дерева струятся живительные соки. Он уловил едва заметное изменение в едином ритме жизни могучего исполина и понял, что их не только заметили, но и передали весть о них – по сплошной сети корней куда-то вдаль, к горам. Нельзя сказать, чтобы Фолко испугался, но насторожился.
Как следует отдохнув и подкрепившись, они решили идти дальше и положиться на удачу. Поднялись, влезли в лямки, сделали несколько шагов.
– Как бы нам не заплутать здесь, – буркнул Малыш с чрезвычайно озабоченным и недовольным видом.
– Сторожевой лес должен тянуться от силы мили четыре, – успокоил его хоббит. – Справа горы, слева река – как тут собьёшься?..
Вскоре коричневатые гладкие стволы закрыли от друзей последний отблеск предлесной поляны, и они сразу очутились в том самом глухом древесном царстве, по которому странствовали два юных хоббита больше трёхсот лет назад. Неподвижный воздух наполняли непонятные запахи – хоббит не мог понять какие. Свет почти не проникал сюда, на дно океана листвы; идти стало трудно, но вот они заметили прямо перед собою какое-то подобие тропы – её не перегораживали гигантские, напоминающие огромных змей корни, а густо сплётшиеся по сторонам и над нею ветви образовывали нечто вроде живого коридора. Обрадовавшись, друзья зашагали вперёд и шли так некоторое время, пока Торин не остановился и не заявил, что они не иначе как сделали круг, или он ничего не смыслит в своём горном деле. Он поглядел на Малыша, и тот закивал головой.
– Понимаешь, Фолко, – повернулся к хоббиту Торин. – Тропа эта какая-то с подковырками. То прямо шла, а то вдруг заворачивать начала. Я сперва подумал – просто так, а теперь вижу: она обратно на край выводит. Так дело не пойдёт. Сворачиваем!
Однако это оказалось куда проще сказать, чем сделать. По вершинам пробежал порыв ветра. Лес зашумел, словно от возмущения, когда Торин, оцарапав лицо и руки, полез с обманной тропинки в чащу.
Казалось, каждый сук норовит зацепить их; корни сами собой выпирали из земли, и путники спотыкались через каждые несколько шагов. Однако они упорно пробирались всё дальше и столь же упорно не пускали в ход топоры. Удивительно было, как гномы ухитряются не сбиться в этом неимоверном сплетении; шло время, и, несмотря на все преграды, на затруднённое дыхание и болезненные царапины, трое друзей продвигались вперёд.