Прикосновение было мягким, осторожным. Вместе с ним Иван ощутил, как в голове его кто-то хозяйничает, с непостижимой скоростью выуживая всё подряд. Он тут же блокировал мозг.
— Поздно, — сказало существо тихо, со значением, — я уже всё знаю.
Тягучий говор и пропадающие согласные вместе с тяжёлым придыханием и всхлипами выдавали в существе его неземное происхождение. Леший заговорил на родном языке Ивана. Он говорил по-русски. Иван слишком много видел в жизни, чтобы удивляться новому. И всё же он не мог понять, почему все эти существа, лишенные каких-либо видимых приборов, мнемощупов, переговорников, запросто проникали в его мозг, начинали говорить с ним на его языке и… как они выражались, «всё знали» о нем и Земле. Это было непостижимо.
Биоцивилизация, достигшая сказочных высот развития? Раса, обладающая тайным зданием? Да кто же они такие, дьявол их забери!
— Ты не найдешь здесь то, что ищешь! — выдал вдруг леший без интонаций, продолжая дрожать и дергаться.
— А что я ищу? — поинтересовался Иван.
— Себе подобных. И вход. Потом ты будешь искать выход.
— Откуда такая уверенность?
— Ты не первый здесь.
Иван опустил глаза. Подлый Авварон тоже говорил что-то про предшественников Ивана, легших костьми на подступах к Пристанищу. Значит, были земляне здесь, были?
— Были, — равнодушным тоном ответил леший. И впервые за всё время моргнул своим непонятным глазом — волосатое веко скрыло зрачок. Когда оно поднялось было на его плоском лице два тоскливых, диких ока.
И каждое смотрело в свою сторону. — Они не совсем погибли, ты не правильно думаешь.
Иван уже думал о другом — о том, что всех их, скопом, не разбирая, пора брать и силком тащить в психушку: и его, и лешего, и гнусного колдуна вместе с его Огом, и филина, и чудищ с прилипалами, и мохначей-призраков! Всех! Но вслух он сказал другое:
— Не совсем погибли? Здорово получается. Я вот всегда считал, что можно не совсем проснуться, не совсем выздороветь, но погибнуть не совсем нельзя. Можно погибнуть или не погибнуть.
— Это почти Пристанище, — уныло протянул леший, выговаривая каждое слово старательно и с натугой, — здесь нельзя совсем погибнуть. Жизнь здесь состоит из череды воплощений и перевоплощений. Разумная материя слишком ценна, её не хватает, её нельзя превращать в ничто.
— Кто это определил?
— Не будь излишне любопытным, подумай о себе, — посоветовал леший.
Рука его обрела прежние размеры, она больше не вытягивалась резиновой безразмерной кишкой. Но сам леший оставался каким-то нематериальным, зыбким.
— Хорошо. Тогда ответь, где те люди, что приходили до меня? Если они не погибли, они должны где-то быть, так ведь? — Иван пытался взывать к логике, но на успех не очень-то надеялся. Он больше надеялся на меч, лучемёт и собственные руки. — С ними ведь сделали что-то?