Густав подошел к светильнику, воткнутому в стену и повернул один из завитков, украшавших его. Дверь вздрогнула и тяжело, со скрежетом, отошла в сторону. Эндрю заглянул в открывшийся проем и в лицо ему дохнуло могильным холодом. Он готов был поклясться, что слышит из подземелья какие-то ни на что не похожие звуки. Роджерс отпрянул назад.
— Закройте его, — сказал хозяин. Густав расторопно вернул завиток на место и дверь закрылась.
— Занавесьте персидским ковром, — немного подумав сказал молодой человек, — а шкаф отнесите в мой кабинет.
Эндрю представил, как будут выглядеть комнаты после таких перемен в их обстановке и в подтверждение своих слов кивнул головой. Слуги принялись исполнять приказание.
А Роджерс, чтобы как-то скоротать время до вечера, отправился на верховую прогулку. Перед глазами все еще стоял образ очаровательной Элизабет Смит, но теперь от него веяло подземным холодом.
III
Весь день мысли о подземелье не давали ему покоя. Каждую минуту он ловил себя на том, что пытается понять, что за звуки доносились из темноты. Что отец мог там скрывать?
Ноги сами вели его в гостиную и не раз он обнаруживал, что стоит перед дверью, завешенной персидским ковром, а рука его лежит на тайном рычажке.
Но все это отступило на второй план, когда карета Элизабет Смит въехала во двор. А когда она протянула ему свою изящную ручку для поцелуя, то наваждение исчезло вовсе.
Но как только они стали настолько пьяны, чтобы делать безрассудные поступки, когда разум уступил чувствам, оно вернулось. И витало в воздухе назойливой мухой, приставая к Эндрю. Тот отгонял его, но… Как трудно избавиться от этого навязчивого насекомого, так же трудно избавиться от желания разгадать тайну.
Наконец Роджерс сдался. Он подошел к ковру и сдернул его, обнажив дверь. Элизабет тут же подбежала и с любопытством стала рассматривать украшавшие ее магические знаки.
— Куда ведет эта дверь? — спросила она таким тоном, словно молодому человеку следовало открыть существование хода сразу же по ее приезду.
— Не знаю, — пожал плечами Роджерс. — Но мы можем узнать об этом вместе.
Он взял женщину за руку и повернул рычажок. Дверь отошла в сторону.
Разгоряченный вином разум не почувствовал необычайного холода, ворвавшегося из подземелья в комнату.
Эндрю вступил на крутую каменную лестницу и, держа в одной руке фонарь, а другой поддерживая Элизабет, стал спускаться.
Лестница была небольшой. Очень скоро они оказались в коридоре, освещенном тусклыми фонарями.
— Это похоже на средневековое подземелье катаров или еще каких-нибудь безбожников, — прошептала Элизабет, прижавшись теснее к Эндрю.