Именно Пит, младший сын, первым заметил машину отца. Вечерние тени легли у домов и особняков квартала, в небе, еще голубом и светлом, уверенно взмыл лайнер. Пит узнал мотор «форда» по звуку, когда машина завернула за угол и медленно въехала в аллею, ведущую к дому.
— Папа приехал! — возбужденно сообщил мальчик, вбегая в гостиную.
Бак, крупная немецкая овчарка, начал восторженно повизгивать, но прежде, чем он успел разразиться радостным лаем, Мюриэль приказала:
— Уймите пса, а то сорвется сюрприз!
Пит бросился на Бака, вскочил ему на спину, как ковбой на родео, и своими слабыми ручонками сжал ему пасть. Кончилось тем, что оба они, мальчик и пес, повалились на ковер. Мюриэль прикрыла дверь комнаты, погасила свет и приказала детям.
— Замрите! Чтоб слышно было, как муха пролетит!
Мотор замолчал, в темноте хлопнула калитка и послышались приглушенные шаги по заросшей травой тропинке. Беззвучно повернулась ручка, распахнулась дверь, и голос Артура разнесся по комнатам.
— Мюриэль, Пит, Гвендолен, Харрисон, Бак! Эй, да есть тут хоть кто-нибудь?
Мюриэль, хрупкая женщина тридцати пяти лет с кроткими глазами и золотистыми волосами, пригладила на бедрах облегающее платье. Оно стало ей тесновато в последнее время. Вот беда! Значит, она опять поправилась. После праздника придется сесть на диету, — подумала она. Гвендолен поднесла руку к выключателю.
— Гвенди, будь наготове! Включай! — прошептала Мюриэль.
Ярко вспыхнула люстра. На столе, покрытом белой скатертью с золотистой бахромой, засверкало серебро, заискрился хрусталь, засияла праздничная посуда. Жена, дети и мать Артура пропели «счастливого дня рождения», растрогав его до слез.
Он сдержал слезы, но ничего не мог поделать с подозрительно блестевшими глазами. А впрочем, нечего стесняться естественной, искренней взволнованности. Семья — великая вещь! Он обнял Мюриэль, дети шумно сгрудились вокруг них.
— С днем рождения, милый, — она восхищенно смотрела на своего красавца-мужа, отца их детей. Мюриэль за многое была благодарна своему мужу: он уважал ее, он был исключительно деликатным даже в моменты самой сокровенной близости.
Артур обнял мать, сидящую в кресле, и наклонился к ней, чтобы она тоже могла его обнять.
— Храни тебя Господь, сынок, — прошептала она. — Сегодня тебе как-никак сорок, но для меня ты все равно дитя.
— Молодая моя, восхитительная мама, — польстил он, прижимая ее к себе. Редко ему приходилось так остро чувствовать вкус счастья. Его умилили подарки детей, он похвалил Мюриэль за выбор золотых запонок, поразился заботливости матери, вышившей для него чудесную подушку. Артур наслаждался изысканным обедом, часто подходил к телефону, — поздравляли родственники из Орегона и Небраски. Семейство Бимов разъехалось по разным штатам, и Артур, административный директор «Бим и Купер Инкорпорейтед», представлял интересы многих из них, смело и перспективно руководя делом.