Нэнси протянула гостю деревянный поднос, расписанный красными и голубыми узорами, с чашкой ароматного кофе.
— В общем, — сказал Хосе, размешивая сахар в чашке, — дон Франческо хотел бы позаботиться о ваших детях. — Он глотнул кофе и ласково посмотрел на Нэнси. — Спасибо, кофе в самый раз, — горячий, крепкий и сладкий.
— Как? — Аддолората не понимала, что именно богатый покровитель собирается сделать для Нэнси и Сэла.
— Пока что он просил передать вам это. — Хосе вынул из кармана и положил на стол конверт с деньгами.
Конверт белел на столе, как спасительный остров в океане, когда корабль терпит крушение. Аддолората прекрасно понимала, как трудно им будет жить без кормильца, и уже собиралась принять это первое проявление участия, хотя оно и поступило из сомнительного источника. Но Нэнси опередила ее, она протянула руку, положила свою маленькую ладонь на конверт, затем подвинула его к Хосе.
— Нам ничего не надо. Спасибо.
Хосе вопросительно посмотрел на Аддолорату, чтобы понять, одобряет ли она поведение дочери.
— Да, она права. Нам ничего не нужно, — подтвердила женщина, поднимаясь и давая тем самым понять, что гостю пора уходить.
Хосе покачал головой в знак прощания и улыбнулся, его растрогала непримиримость девочки, по-видимому, она решала здесь за всех, она приняла на себя ответственность за семью.
— Тебя зовут Нэнси, правда? — спросил Хосе.
— Нэнси.
— Послушай, Нэнси. Какие бы у тебя ни возникли трудности, обращайся ко мне. Я всегда в своем спортивном зале. — Он протянул ей визитную карточку. — Спортивный зал. Запомни. Доминичи. На Бродвее все знают. — Великан взял конверт, положил во внутренний карман куртки, встал, попрощался и направился к выходу.
— У каждого в жизни бывает момент, когда нужен друг. В такой момент можешь на меня рассчитывать.
Аддолората закрыла дверь за улыбающимся гостем и, рассерженная, повернулась к дочери.
— Что ты вздумала? — зло спросила она. — У нас считаные гроши, слезы на глазах не высыхают, а ты отказалась от помощи, которая, к твоему сведению, нам полагается.
Сэл встал рядом с Нэнси, выражая тем самым свою солидарность с сестрой. Нэнси почувствовала себя униженной и, расстроенная, опустила голову. Она думала, что выразила волю матери, оказывается, это не так.
— Папа не захотел бы, чтобы мы имели дело с такими людьми, — оправдывалась она.
— Что ты знаешь о людях?! Ты — девчонка, ты ничего еще не понимаешь, — Аддолората вздохнула, словно всхлипнула. — Ты подумала, что, кроме этих денег — платы за гибель отца, у нас ничего нет?
— У нас есть дядя Тони, — возразила Нэнси. — Он наш крестный, он поможет нам.