— Кусается?
— Нет, зачем? Службу требует…
— Как это?
— Его у нас боятся, задабривают, — подхватил Вихров. — Умный чертяка! Только что говорить не умеет.
— И подлиза большая, — вставил Дерпа.
— Нет, почему подлиза? — возразил Вихров. — Дисциплину хорошо понимает… Он, видишь ли, постоянно спит у ног трубача здесь, в приемной, и когда входит кто-нибудь из нас, курсантов, он только ухом поведет и глаз приоткроет. Но стоит войти какому-нибудь командиру, пес мигом вскакивает и садится на задние лапы. Да вот сам увидишь… А службу, верно, требует.
И Вихров, отвечая на молчаливый вопрос Гайдабуры, рассказал, что ежедневно перед верховой ездой курсантов разбивают на смены по числу манежей. Бывает, что какая-нибудь смена перепутает манеж, а потом пускается бегом, чтобы не опоздать к началу занятий. Тут как из-под земли появляется Пушок и поднимает страшный шум, лает, мечется. Курсанты бросают ему сахар, чтобы пес замолчал. А он жрет, давится, перхает и все-таки лает до тех пор, пока не появится дежурный по курсам командир и не наведет порядок.
— Ты расскажи Гайдабуре, как он Тюрина облаял, когда тот пику поломал, — вмешался Дерпа.
— Да вот он сам пожаловал, — Вихров показал на вышедшего из-за угла пса.
Пушок подошел к сидевшим и уставился на них, поставив уши торчком.
— Проверяет, злодей, все ли в порядке, — мрачно сказал Дерпа.
— А шерсть какая пушистая! — заметил Гайдабура. — Ну просто ковыль.
— Видите, как часто наружность бывает обманчива, — подхватил Вихров. — Как умильно смотрит, подлец, а сам что-нибудь ехидное думает!
Пес постоял, посмотрел, вильнул хвостом и направился по коридору.
— Так как же он этого Тюрина облаял? — спросил Гайдабура Вихрова.
— Напакостил он ему — лучше не надо, — сказал Вихров, усмехнувшись. — У него, видишь ли, был конь по кличке Зуав. Так, ничего себе конь, только с придурью. Перед атакой его надо было раскачивать. У него уши большие, как у осла. Вот их покачаешь туда-сюда, как рычаги, он и пойдет в галоп. Да так пойдет, что только держи, — все сокрушит. Сквозь впереди идущий эскадрон прорвется, всех разгонит. И задом бил… — И Вихров стал рассказывать о том, как Зуав занес Тюрина в первый эскадрон и вбился во вторую шеренгу. Пика Тюрина оказалась поперек спин чужих лошадей. Зуав оборвал поводья, выбежал из-под него и умчался, а Тюрин повис на пике между двух всадников. Пика переломилась, не выдержав тяжести. А тут вдруг Пушок обрушился на Тюрина с яростным лаем. Пушок постоянно бежал позади эскадрона и словно бы наблюдал за порядком. Тюрин уговаривал его, величая и Пушочком и сволочью проклятой, и сахар кидал. Пес жрал сахар, но все-таки лаял до тех пор, пока не подъехал командир взвода… Так Тюрин и получил три наряда вне очереди, — закончил Вихров.