— А ведь умная собака, — сказал Гайдабура.
— Никто с этим не спорит, — согласился Вихров. — Только ее ум часто нам боком выходит.
Мимо них прошел низенький старичок с длинными седыми усами. В руках у него был разбухший портфель с торчавшим из него хвостом селедки.
— Кто это? — спросил Гайдабура.
— Любомиров. Бывший генерал. Командовал Дикой дивизией. Он у нас тактику преподает. Видишь, паек получил, — пояснил Дерпа.
— А как у вас, ребята, с продовольствием?
— Плохо, — сказал Вихров. — Суп из селедки. Ну воблу еще дают. Все время есть хочется.
— Чего ж вы молчали? — удивился Гайдабура. — Дерпа, ты что же? Забыл буденновский закон — сам останься голодный, а товарища накорми? А ну, пошли! У меня там в сундучке есть сало, хлеб. Пошли, братцы, пошли!
Они поднялись со скамейки, но тут навстречу им выбежал из-за колонны маленький Тюрин с красным, взволнованным лицом.
— Ребята, новость слыхали? — спросил он, задохнувшись.
— Что-нибудь соврешь? — спросил Дерпа.
— Совру?! Да с места не сойти, если я вру! Сам, своими ушами слыхал… Только сейчас принесли телеграмму. Начальник курсов читал, а я слышал, рядом стоял. Все, всем выпуском едем в Конную армию!..
В вагоне стоял густой храп. На полках, в тесных проходах и между скамейками лежали люди. Мешки, баулы, узлы, фанерные чемоданы и сундучки с подвязанными к ним дочерна закопченными котелками и чайниками — верными дорожными спутниками в те суровые времена разрухи и голода — загромождали вагон, и без того забитый людьми. Поезд еле тащился.
Начинало светать. Вихров сидел на угловой скамейке у окна и глубоко вдыхал свежий воздух, проникавший сквозь разбитое окно. Добраться до Майкопа, где стоял штаб Конной армии, оказалось делом более трудным, чем предполагали он и его товарищи (с ним ехали Дерпа и Тюрин) две недели тому назад, когда они выехали из Петрограда. Поезда были переполнены так, словно вся Россия погрузилась в вагоны и катила куда-то искать сытой жизни. Однако после нескольких пересадок им повезло. В день их прибытия в Воронеж здесь был сформирован прямой поезд до Ростова. С волной других пассажиров их внесло в вагон, закружило и разбросало по лавкам. Этим поездом они ехали уже третьи сутки, то лежа, то сидя. Пустив в дело руки, Дерпа успел завладеть верхней полкой и с комфортом расположился на ней, резонно заметив, что спекулянты-мешочники могут и постоять. Теперь, чередуясь с Вихровым, он отсыпался, наполняя купе громким храпом.
Замедляя ход, поезд подходил к станции. За окном проплывало паровозное кладбище. На сереющем фоне рассвета отчетливо вырисовывались проржавленные корпуса паровозов с давно потухшими топками. Протащившись мимо полуразрушенной станции с черными глазницами окон, поезд круто остановился. Со стен и полок посыпались вещи.